– А во сколько это было? – тут же уточнила я.
– Ну, до минут я вам не скажу, но где-то в шесть или в начале седьмого, может, в восемнадцать десять, вот так…. А почему вы сахар не кладете? – спохватилась вдруг хозяйка.
– Я кладу, кладу… Любовь Григорьевна, а вы случайно не видели, больше к девушке никто не приходил?
– Случайно видела, – многозначительно сказала женщина и хитро сощурила глаза.
Я прямо застыла, не донеся бокал до рта.
– Кто, кто приходил? – Я чуть не вцепилась в женщину.
– А вот кто конкретно, не скажу, потому как не знаю, – доверительно сообщила хозяйка.
Я растерялась:
– Почему ж вы тогда думаете, что кто-то приходил к сороке, если никого не видели? – В моем голосе, наверное, против моей воли сквозило возмущение.
Любовь Григорьевна снова хитро прищурила глаза:
– В половине седьмого я посмотрела на часы и решила, что хватит нам гулять, пора внука кормить. Пока ему руки помоешь, пока ужин разогреешь… Короче, мы напоследок вокруг дома обошли, – я Марсика за ручку держала… Потом мы с ним в подъезд заходим, поднимаемся по лестнице на первый этаж, и я только увидела, как в дверь к этой вертихвостке кто-то шагнул, и дверь сразу – хлоп! – Хозяйка снова шлепнула ладонью по столу.
Ее бокал подпрыгнул. Любовь Григорьевна торжественно смотрела на меня.
– И вы совсем не видели входившего? Ни краешка одежды, ни обуви? Ну, хоть что-нибудь! – взмолилась я.
– Нет, – вздохнула женщина и подлила себе еще воды в бокал. – Только потом, когда мы с внуком уже в квартиру поднялись и разделись, я услышала, как они начали скандалить. И что за девица такая была?! Кто к ней ни придет – со всеми она ругается!
– То есть третий посетитель заявился к сороке в половине седьмого? – уточнила я.
– Чуть позже. В половине седьмого я на часы посмотрела. Пока мы с внуком дом обошли… В восемнадцать тридцать пять, вот так точнее.
– И сколько времени они скандалили?
– В этот раз совсем недолго, прямо вот минуты две-три. Мы, помню, еще и за стол не успели сесть, я только ужин разогревала. А дочка салат резала, и я ей еще сказала: «Опять к нашей шалаве посетитель явился! И откуда она их только берет!»
– А какие голоса были слышны? И что именно кричали?
– Да вроде как женские, но точно не скажу. А про что кричали?.. А! Один голос кричал, чтобы кого-то оставили в покое, а еще я слышала, как кто-то просил кого-то пожалеть. А потом мы услышали хлопок, как будто пробка из шампанского вылетела. Я еще дочери сказала: «Все, наскандалились! Сейчас мириться начнут: вино открывают…»
Я кивнула. Потом полезла в сумочку и достала фотографию четы Удовиченко: