Идеалы постсоветского детства давно развенчаны. Курт Кобейн сгнил в гробу, Чиччолина состарилась для пикантных сцен, Шварценнегер стал политиканствующим клоуном. Про судорожно дрыгавшуюся мартышку, пересадившую кожу с чужих ягодиц на свои скулы, писать противно.
Говнопоколение, хватит плести фенечки из разметанного мной бисера! Пускай ваши пролежни разверзнутся кровоточащими стигматами! Пускай ваша шагреневая кожа покроется псориазной коростой! Пускай ваши сердца разъест червоточина зависти! Вы заслужили адовы муки.
Чтобы издаваться на бумаге нужно быть пергидрольной блондинкой, рождающей жемчужины словесности вроде «Когда МНЕ стукнуло десять лет, МОЯ мама вызвала МЕНЯ на откровенный разговор». Или очкастым ботаником с лоснящимися жиром волосами, Куклачёвым от графомании, сочиняющим параноидальный бред про говорящих кошек и собак. Я так плохо писать не умею.
На свое сорокалетие Иосиф Бродский написал гениальный стих, заканчивающийся фразой «Но пока мне рот не забили глиной, из него будет раздаваться лишь благодарность». Я пока не знаю, что напишу на двадцатипятилетие. Зато наверняка соберу всех тех друзей и знакомых, кого трудно причислить к говнопоколению. Мы будем петь под гитару песни Высоцкого и говорить о жизни. Я не разучился дружить и любить. Стараюсь думать о завтрашнем дне, а не предаваться воспоминаниям о позавчерашнем.
Говнопоколение само себя просрало. Мне совершенно не жалко сверстников, засоривших мозги аспидной потребительской мутью. Погружайтесь на здоровье в пучину мещанского мракобесия. Надеюсь, что каждый прочитавший сей памфлет сделает соответствующие выводы. 25 это просто рубеж, и я к нему готов. Я отрекаюсь от своих прошлых снов. Я забываю обо всём. Я гашу свет…
По разные стороны баррикад
Слева бушевал океан зарождающегося нонконформизма. Справа расстилалась невозмутимая гладь мещанского благополучия. Так я и брел, спотыкаясь, узкой полоской земли между этими двумя океанами (с)
Сергей Довлатов «Наши»
На Дерибасовской улице, в квартале между Екатерининской и Ришельевской, аккурат друг напротив друга расположились диаметрально противоположные по концепции и публике развлекательные заведения. Над магазинами «Tom Tailor» и «Baldinini» находится пафосный клуб «Vis-A-Vis» с яркой неоновой вывеской, бритоголовыми охранниками в костюмах и танцующими в теплое время года на балконах go-go dancers в бикини. Поднявшись на второй этаж и преодолев фэйсконтроль вы можете лицезреть высокие потолки и роскошные стулья красного дерева с мягкой обивкой. На широких золотистых диванах расслабляются высокомерные дамочки в бутиковых тряпках. Юницы с искусственным загаром листают глянцевые журналы. Жрицы продажной любви потягивают самбуку через трубочку и косятся на плазменные телевизоры с каналом «Fashion» сквозь солнцезащитные очки «Escada». Клуб высокой культуры быта «Шкаф» незаметен с улицы. Для попадания внутрь нужно миновать проходную управления экологической безопасности с осоловелой вахтершей и вечно голодной собачонкой, обогнуть лифт и спустится в подвал по узкой лестнице. Преодолев извилистый путь вы попадете в винтажный интерьер с барной стойкой, оклеенной сбоку старинными открытками и вышедшими из обращения купюрами заморских стран. Полка со спиртным декорирована тряпичной куклой и поношенным кителем. За тесными столиками бледнолицые институтки в секондхэндных шмотках смотрят с ноутбука очередной месседж для избранных от Джима Джармуша и читают бульварные газетенки. Молодки пьют фруктовый чай. Элегантным движением кисти поправляют очки без контактных линз, являющие миру глаза с удручающей пустотой. Публика из «Vis-A-Vis» завсегдатаев «Шкафа» называет между собой «педикулезными неформалами». В ответ подвальные тусовщики величают посетителей бурлеска «позолоченной молодежью». Ягоды с одной говнопоколенческой грядки оказались по разные стороны баррикад.