Можно было бы… но увы… Теперь большинство твоих друзей лежат в пыли. Их ребра хрустят под тяжелыми сапогами панцирной пехоты. А на очереди — ты сам. Вот они, окровавленные безжалостные наконечники. Целятся прямо в твое (и ни в чье более!) лицо. Еще несколько шагов пехотинца, прищуренный взгляд арбалетчика, хладнокровно выискивающего очередную жертву, — и все! Рванется в испуге осиротевший конь, беспомощно звякнет о камни бесполезный меч… И напрасно будет ждать твоего возвращения со славой и добычей родная семья… Не дождется возвращения любимого невеста, не побегут рядом с конем героя младшие братья…
Но еще можно уйти! Вот он — спасительный лес! Два десятка шагов отделяют от густых зарослей. Брось коня и спасись! Никто не станет искать тебя одного в лесу! Есть пока такая возможность!
Резкий выброс копья, хекающий выдох пехотинца…
И темнота…
Бронированная стена тяжелой пехоты походя смяла малейшие намеки на сопротивление разбитых кавалеристов. А безуспешная попытка уцелевших конников затеять перестрелку с арбалетчиками и лучниками привела только к резкому уменьшению количества стрелявших горцев. Ведь стоя на твердой земле, стрелять куда сподручнее, чем сидя в седле вертящейся лошади. Только самые сообразительные из кавалеристов успели-таки, горяча коней, оторваться от преследования и унестись, куда глаза глядят. Упрямым же и несообразительным повезло куда меньше… Лес — он, знаете ли, успешным маневрам верхом как-то вот не очень способствует. А уйти можно было только по узкой дороге и в одну сторону. Да еще и под обстрелом… тот еще фокус получается. Пришедшая со стороны замка пехота наглухо перегородила более-менее широкую дорогу и поляну, куда она выходила. Так что для отступления осталась только относительно узкая дорожка к баронскому поместью. И лучники с арбалетчиками простреливали ее на дистанции метров в сто или даже больше. А эти метры еще проскакать надобно…
Хренак! Что-то основательно прикладывает меня по плечу, и я кубарем качусь на землю. Правда, ничего особенно не болит, стало быть, кто-то просто немилосердно толкнул в спину. Ну, я этому толкачу сейчас…
Оборачиваюсь назад и приподнимаюсь пока что на локтях.
Худощавый солдат в порванном плаще, держась рукой за грудь, медленно сползает вдоль ствола дерева. Только что на этом месте стоял я.
А в груди у солдата торчит стрела…
Еще две — чуть повыше, вонзились в ствол.
Это кто ж тут такой… стрелок… выискался?
Подхватив с земли заряженный арбалет, приподнимаюсь над краем ямы, куда спихнул меня солдат.
Всадники! Те самые три десятка, что к нам рванули.