– Все! – помахал он ей перед моим лицом. – Я могу отправить ее в ту же печь. Мне больше некому звонить.
Я взяла книжку из трясущейся руки и вытащила из нагрудного кармана Юшенковича нарядную шариковую ручку. На антрацитово-черной пластмассе сияли золотые буквы «Беладжио. Лас-Вегас. Невада». Я открыла книжку на букве Э и вписала номер своего мобильника.
– Не сжигайте память, Иосиф Моисееич! К тому же по этому номеру вам всегда с радостью ответят!
Юшенкович с сыном извинились и, сославшись на то, что у евреев поминок не бывает, прямо из Митина поехали домой.
– Но Алексей Матвеевич не еврей... – сказала я им.
– Мы заедем на днях... – то ли спросил, то ли попросил старик. – Можно?
Я кивнула и поцеловала его.
А Костя с Денилбеком, как и я, возвращались в машине Батыя. Мы все вчетвером поднялись наверх.
Сам Алексей Матвеевич водку никогда не пил, и я против всяких обычаев откупорила так и не выпитую с ним бутылку игристого вина. Но сверху на край бокала по обычаю положила ломоть черного хлеба. Он любил «Бородинский».
Мы выпили в память о деде Леше, которого даже Батый едва-едва знал, а ребята вообще ни разу не видели.
– Религия не запрещает? – спросил Костя Денилбека, едва опустившего на стол рюмку, и тут же сам понял, сколь неуместен был его вопрос.
На меня поднять глаза он не посмел.
– Прости, пожалуйста! Я просто ляпнул! Со мной бывает!
– Ничего, – спокойно отреагировал Данила. – Меня такие вопросы не трогают. И не обижают. Мне все равно...
Зная меня, они решили, что я хочу остаться одна. Честно говоря, в данном случае это было не совсем так, но... я сама себя такой «нарисовала». Костя опять меня разочаровал и раздражил. Несмотря на его старания, внимательность и самоотверженность, я не могла удержаться от тех же эмоций, которые захлестнули меня, когда я выгнала его из своего дома. И, по-моему, он это чувствовал.
Перед тем как уйти, Батый отозвал меня в комнату на пару слов. У Батыя это действительно означало именно пару.
– Скажи, Эва... У твоего... у Алексея Матвеевича при себе ничего не было? Из милиции ничего не возвращали – документы, деньги? Особенно документы...
– Нет, ничего!.. – Я даже не вспомнила в этот момент о найденном в кустах портфеле деда Леши.
– Ладно. Понял. В клуб пока не приходи. Не исключено, что тебе придется на некоторое время уехать.
– Это из-за этого ублюдка, которого я...
– Да!
Через несколько дней я приехала в Митино, чтобы забрать урну с прахом из крематория. Нашла дверь с оптимистичной надписью «Выдача прахов». Меня потрясло сочетание запахов, витавших в этом, по сути, складском помещении – здесь пахло кондитерской и... смертью одновременно.