Большим наслаждением была для меня игра с Алехиным. Он показывал не только мастерскую игру, но и образцовое спортивное поведение за шахматной доской. Играя в шахматы, Алехин держался непринужденно, не позволял себе каких-либо возгласов, не оправдывался при неудачах и, казалось бы, внешне вовсе не реагировал на результаты. В этот день мы с Алехиным сыграли, пожалуй, не менее 30 партий. Я припоминаю, что 4–5 партий выиграл я (очевидно, в тех случаях, когда мой грозный противник прибегал к слишком рискованным экспериментам), примерно столько же партий закончилось вничью, остальные выиграл Алехин, в подавляющем большинстве — в эндшпиле…»
С. Шишко вспоминал, что до этого он в студенческие годы часто играл с сильнейшими шахматистами Харькова: Розановым, Рудневым, Фокиным, Избинским, Лизелем, Баллодитом, Поповым, отлично знавшими теорию и имевшими турнирный опыт, в том числе во встречах за доской с Чигориным и Шифферсом, но «искусство харьковчан явно и во многом уступало искусству Алехина. В его игре… поражала неисчерпаемая фантазия! Это особенно чувствовалось в концах партий».
В середине сентября Гардин предложил Шишко и Алехину занять вакантные места в штате студии и привести в порядок запущенное делопроизводство киношколы. Занимались они этой работой целыми днями, до начала вечерних студийных занятий. А когда дела в канцелярии были налажены, возникали разговоры на посторонние темы. «…Я убеждался, — писал С. Шишко, — в том, что Алехин — человек большого кругозора, начитанности и знаний, особенно в области гуманитарных наук. Однажды, перебирая документы студентов, я наткнулся на анкету Алехина. Привожу запомнившиеся мне вопросы с ответами Алехина: Вопрос: Назовите трех русских художников (безотносительно к жанру), наиболее близких вам.
Ответ: Суриков, Левитан, Врубель.
Вопрос: Назовите три любимых вами оперы.
Ответ: «Кармен», «Тристан», «Пиковая дама».»
Заканчивая свои воспоминания, Шишко так их подытожил:
«…Следует отметить, что за какое бы дело Алехин ни брался, он относился к этому делу с предельной серьезностью и добросовестностью. Он не умел работать наполовину, с прохладцей. Он верил в победный исход своих усилий и стремился к нему, не щадя сил».
О присущей Алехину феноменальной памяти свидетельствует случай, произошедший во время его работы в студии кинематографии. Однажды в декабре 1919 года в студию зашел пожилой человек и спросил, может ли он видеть кого-либо из учебной части.
— Да, гражданин Полуэктов, я вас слушаю, — отвечал Алехин.
— Мы с вами… знакомы? — растерялся посетитель.