— Алло!
— Привет, Марджори! Это Питер Уимзи. Как дела?
— О, прекрасно, спасибо. Рада снова слышать твой мелодичный голос. Чем могу быть полезна Высокому Лорду-Расследователю?
— Ты знаешь некоего Воэна, который замешан в таинственном убийстве Филипа Бойза?
— О, Питер! Ты занимаешься этим? Потрясающе! А на чьей ты стороне?
— Защиты.
— Ура!
— Почему такой восторг?
— Ну, это же гораздо интереснее и сложнее, ведь так?
— Боюсь, что так. Кстати, ты знаешь мисс Вейн?
— И да, и нет. Я видела ее с компанией Бойза — Воэна.
— Понравилась?
— Так себе.
— А он понравился? Я имею в виду Бойза.
— Мое сердце не забилось учащенно. В него или влюбляются, или нет. Он не был таким, знаешь, веселым, симпатичным парнем на пару дней.
— О, а что Воэн?
— Прихлебала.
— Да?
— Собачка. «Ничто не должно мешать росту моего друга-гения». Такого типа.
— Да?
— Не говори все время «да?». Ты хочешь встретиться с Воэном?
— Если это не слишком сложно.
— Ну, тогда приезжай вечером на такси, объедем всех по кругу. Где-нибудь мы обязательно на него наткнемся. А еще посетим оппозицию — тех, кто поддерживает Хэрриет Вейн.
— Тех девушек, которые давали показания в суде?
— Да. Тебе, я думаю, понравится Эйлюнид Прайс. Она высмеивает всех, кто носит штаны, но она хороший друг в трудную минуту.
— Я приеду, Марджори. Ты пообедаешь со мной?
— Питер, я была бы в восторге, но не думаю, что у меня получится, — ужасно много работы.
— Ладно. Тогда я подъеду около девяти.
В девять часов вечера Уимзи, сидя в такси рядом с Марджори Фелпс, отправился объезжать студии.
— Я всех обзвонила, — сказала Марджори, — и, думаю, мы найдем его у Кропоткиных. Они за Бойза, большевики, музыканты, напитки у них плохие, но их русский чай вполне сносный. Такси подождет?
— Да, судя по твоим словам, у нас может возникнуть необходимость спасаться бегством.
— Да, хорошо быть богатым. Это в глубине двора, здесь, справа, над мастерской Петровичей. Лучше мне пойти вперед.
Они, спотыкаясь, поднялись по узкой, загроможденной лестнице, на самом верху которой неясные звуки пианино и струн и лязг кухонной утвари свидетельствовали о каком-то увеселительном мероприятии.
Марджори громко постучала в дверь и, не дождавшись ответа, распахнула ее. Уимзи, зайдя вслед за ней, почувствовал, будто его ударили по лицу, только вместо руки была плотная волна жара, звуков, дыма и запахов.
Это была маленькая комната, тускло освещенная единственной лампочкой в фонаре из расписного стекла и до отказа забитая людьми, чьи обтянутые шелком ноги, обнаженные руки и бледные лица возникали из полумрака, подобно призракам.