- Вот ваш новый товарищ, - представила меня Вера Павловна. Юппи застенчиво кивнул: "Здрасьте..."
"Это что еще там за товарищ?" Голос раздался из проема справа, в котором я интуитивно верно определил вход на кухню. Вслед за голосом оттуда неторопливо выплыл Эйнштейн в косоворотке, с чашкой чая и "Беломором". Он оглядел меня очень откровенно, чтобы не сказать нагло, шумно отлебнул из чашки, сплюнул грузинскую чаинку и со значением произнес: "Ага!.." Я не выдержал и спросил: "Что "ага!"?
- Да так, ничего. Добро пожаловать в жидоприемник!
- Ой, ну как тебе не стыдно! - вздрогнула воспитанная в интернациональном духе техник-смотритель, и, пытаясь скрыть смущение, засуетилась: "Комната твоя, Мартын, дальняя, вон та, мальчики тебе покажут, введут тебя понемногу в курс дела... ну, кажется, все, пошла я... ах, да, чуть не забыла: политинформация - в девять утра, каждый понедельник, после утренней уборки, а уборка, стало быть, есть утренняя и вечерняя, и два раза в месяц надо снимать показания счетчиков - воду и электричество по участкам, Альберт тебе объяснит, как это делается, правда ведь, Альбертик, ты же физик у нас?.." Альбертик снисходительно кивнул: "Будьте покойны, Вера Пална, все объясним аж до пятой цифры после запятой!" "Ну, ребятки, устраивайтесь!" Дверь за незлой усталой женщиной закрылась. Мы пошли пить чай на кухню.
Какая же это все-таки была огромная квартира! Говорят, раньше в ней располагались мебилированные номера. Похоже, что так. Четыре просторные комнаты выстроились в ряд стена к стене; в трех жили мы, а в четвертой холодной, без батареи, какие-то умельцы еще до нас собрали из паркета кропотливыми усилиями стол для пинг-понга. (за этим столом я и сегодня обыграю хоть чемпиона мира, хоть кого, потому что знаю все паркетные неровности, впадины, выступы и мелкие шероховатости). Три туалета обеспечивали независимый комфорт жильцов, хотя ванной, к прискорбию, не было совсем. Но зато кухня воплощала своим размахом соборную мечту российской интеллигенции, которую, как и положено, и в этом нет уже, кажется, больше иронии, символически обозначали три жида.
"Приступим к инструктажу, коллега..." Эйнштейн, когда говорит, совершенно не умеет сидеть или стоять, он всегда ходит взад-вперед, заложив руки за спину, глядя прямо перед собой, теряя тапок и находя его ногой наощупь в движении. "...Как известно, в любой науке удельная доля практиков значительно выше, чем теоретиков. В дворницкой же науке картина наблюдается обратная: практики, экспериментаторы находятся в меньшинстве; подавляющее большинство дворников, - в нашем ДЭЗе, во всяком случае, - заняты теоретическими разработками. Проиллюстрируем эту дифференциацию труда конкретным примером. Зимнее утро. Снегопад. Дворник-практик хватает лопату и отправляется на уборку. Теоретик же рассуждает следующим образом: я должен позаботиться о том, чтобы моя работа была как можно более эффективной; пока идет снег, убирать его нет никакого смысла; следовательно, я должен переждать снегопад..."