- Собаку заведем? - спросил вдруг сидевший до этого тихо Юппи.
Вопрос показался мне несколько эзотерическим, но Эйнштейна он нисколько не удивил. "Ты сначала до хомячка дорости, голуба... и, вообще, не мешай... где мы были?.. а, да, значит, - переждать снегопад... Далее. Как ты слышал, в наши обязанности входит снятие показаний счетчиков. Что делают экспериментаторы? Дважды в месяц они ползают на пузе по грязным подвалам. А как поступают теоретики? Мы пользуемся простым, но изящным приемом, который называется экстраполяция. Вот смотри", - Эйнштейн махнул рукой в сторону приклеенного к стене над холодильником листа ватмана. - "Мы исходим из допущения, что показания растут линейно. Тогда достаточно двух точек, чтобы провести прямую, а дальнейшие результаты просто снимаются с графика по мере надобности..."
Эй! Ты как там, Малгоська, не утомил я тебя?.. По-русски говорят "подсесть на ухо", очень полезное выражение, запомни... Тебе действительно интересно или ты из вежливости?.. А мы почти уже пришли: Юппи живет вон там, на Давидке.
У русских (Аксенов подметил) есть удивительная страсть называть уменьшительно-ласкательными именами продукты питания: хлебушек, маслице, яички... В возрожденном иврите уменьшительно-ласкаются имена людей: министр Ицик, премьер-министр Биби, мой психоаналитик Роник. И вот тебе, опять же, площадь Давидки...
Прямо за ней, в маленькой уютной студии, с настоящим, поверишь ли, садиком, обильно заваленном коробками из-под пиццы, живет наш друг Юппи. Он живет переводами. Но не как я, - иначе. Переводы на его банковский счет производит ежемесячно федеральным экспрессом дядя Мозя из Алабамы. Время от времени, но не так, чтобы слишком часто, дядя Мозя наезжает в Израиль с тетей Фирой, чтобы умилиться еврейскому государству. Он бродит по городу и машет палкой: "Фира! Посмотри, Фира! Это наш еврейский автобус!" Сгорая от стыда и злости, Юппи таскается с дядей, отрабатывает федеральный экспресс. "Фира! Посмотри же скорее, Фира! Это наш еврейский солдат!.."
Мы обогнули площадь. У входа в налоговый отдел муниципалитета стоял патрульный джип жандармерии, о которой народ не думает, что она жандармерия, потому что она называется пограничная полиция, а где проходит граница еврейского государства, никто толком не знает. Может, и через площадь Давидки. Наш еврейский жандарм, вернее, солдат-пограничник мирно кимарил над газетой, но две его товарки с прямо-таки рвущимися из формы формами бдительно топтались вокруг, и лица их были не по-девичьи суровы, а пергидрольные косы заплетены туго.