Осторожно войдя в квартиру, я огляделся.
Обычная московская «однушка», из которой и гроб-то не вынести. Крошечная прихожая, где дверь в совмещенный санузел не в силах разойтись с входной: открывать их можно только поочередно.
Проход в кухню через комнату ― все тот же Прокопчик именует такие апартаменты «баня, раздевалка через дорогу».
И дальше, как принято говорить у владельцев подобных жилищ, «зала». Узкий темноватый пенал, сам чем-то напоминающий домовину-переросток, с давящим на нервы низким потолком. Такие бывают в современных кладбищенских склепах из железобетона ― зимой сырых и промозглых, летом нагретых, словно печь крематория.
Я остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к полутьме.
За плотно задернутыми шторами по их легкому трепетанию можно было предположить наличие открытого балкона. Там же, у невидимого сейчас окна, стоял стол, на котором темнели очертания компьютера, монитора и принтера. Прямо напротив меня притулился обеденный стол с двумя стульями, на нем угадывались расплывчатые силуэты нескольких бутылок и стаканов. Левее, у самой стены, несколькими грудами лежали прямо на полу книги и журналы вперемешку со старыми газетами.
А в нише, расположенной в противоположном от окна углу, стояла широкая и низкая двуспальная тахта. В царящем там полумраке уже совсем ничего не было видно, поэтому мне пришлось сделать несколько шагов вперед.
Посреди тахты неподвижно лежало тело.
В первое мгновение мне даже показалось, что это не одно тело, а сразу два ― одно на другом. Но потом, приглядевшись, перевел дух. Оно было одно — огромное, как крымская гора Аю-Даг, Медведь-гора. Еще немного приблизившись, я начал различать разметавшуюся по подушке длинную спутаную шевелюру и снова усомнился: уж не женщина ли это? Но потом вслед за шевелюрой сначала разглядел лежащие поверх мятого пододеяльника здоровенные волосатые руки, а после ― торчком уставившуюся в потолок распатланную бороду.
Мне оставалось всего ничего, чтобы подойти вплотную, и можно было бы уже рукой коснуться белеющего в полутьме мощного оковалка плеча. Как зачарованный, я вытянул вперед осторожные пальцы, и тут за моей спиной что-то грохнуло. Да так, что мои напряженные нервы не выдержали, я отдернул руку и отпрянул назад, испуганно озираясь. Прошли долгие томительные мгновения, прежде чем до моего замершего, как суслик посреди жнивья, мозга дошло, что это всего лишь хлопнула от сквозняка балконная дверь.
Но перевести дух я не успел: лежащее в двух шагах от меня безжизненное тело неожиданно издало какой-то невероятный звук, похожий на предсмертный рык раненого животного. Ноги мои едва не подкосились. Не справившись с собой, я наверняка рванул бы из квартиры вон, но немедленно вслед за этим рыком меня накрыла с головой волна коньячно-водочного перегара: стрингер Вантуз банально рыгал с перепою.