— Об искусстве фотографии?
— Да. Это, конечно, не пособие для начинающих фотографов. Просто у меня возникли кое-какие мысли, и я попытался соотнести изобразительное искусство с искусством фотографии.
— Это любопытно.
— Недавно я приболел и провалялся неделю в постели. Не работал, лежал, читал, думал… И вот подумал…
— Все-таки меня беспокоит вызов. Не могу понять, что за этим кроется? — проговорил Мирбах.
— Через час будешь в Гамбурге и все узнаешь. — Фак остановил машину у входа в аэровокзал.
Мирбах достал из портфеля рукопись и протянул ее Факу.
— Посмотри, когда будет время. Это главы из моей новой книги, — сказал он на прощание.
* * *
Возвращаться сейчас в Вену не имело смысла. Правда, на мгновение Фак заколебался, когда подумал об Ингрид, мысленно увидел ее у зеркала в короткой рубашке… Но все равно до Вены он доберется поздно ночью и, конечно, не станет ее будить.
Фак решил пройтись по Зальцбургу и направился вдоль набережной реки Зальцах. Вода, рожденная в далеких Альпах из снега, дышала холодом. Фак невольно поежился.
Над горами, над возвышавшимся на скале замком небо было еще светло-серым. Но чем ближе к городским домам, к улицам, чем ниже, тем оно становилось как будто гуще и темнее. Кое-где на набережной уже загорелись цветные рекламы. Красные, синие, зеленые отражения лениво колыхались на поверхности воды.
Маленький мерцающий огонек светился на горе Хохзальцбург, в ресторане Томаса. Фак давно не был у Томаса и решил там поужинать.
«Фольксваген» легко шел в гору по спиральной дороге, и не прошло и десяти минут, как фары машины осветили небольшой домик с виноградной лозой у входа. Два огромных черных сенбернара с лаем бросились к машине. Это были старые знакомые Максимилиана, но собаки были такие огромные, такие свирепые на вид, что Фак решил на всякий случай посигналить хозяину. Тот не замедлил выйти на крыльцо.
— Добрый вечер, господин Фак, — крикнул он еще с порога. — Цезарь! Шегги! На место! — приказал он собакам.
Фак выбрался из кабины:
— Здравствуй, Томас!
— Рад вас видеть, Максимилиан. Заходите. У меня, правда, сегодня немножко шумно.
— Туристы?
— Да.
В ресторане кто-то играл на аккордеоне, и два голоса, мужской и женский, негромко пели.
Фак прошел за Томасом в ресторан, к отведенному для него месту в северной комнате, украшенной ветками, длинными, причудливой формы корнями, виноградными лозами. Весь ресторан Томаса был сделан в духе старого тирольского дома, и убранство внутри было таким же простым, как и полагалось в таком доме, — ветки, цветы…
Томас через несколько минут принес зайчатину, вино, салат, фрукты.