— Что-то похожее — да. А иногда все прошлое как бы приближается на такое расстояние, что его можно потрогать рукой.
— Вот именно — «потрогать рукой». Это вы хорошо сказали. Еще чашечку кофе?
— Нет, спасибо. Я вижу, что очень утомил вас, но разрешите задать вам вопрос: что вы можете сказать по поводу всей этой истории с Грюнзее?
— Ах, молодой человек… Я понимаю, вы журналист, и вас влечет сенсация… Об этом деле я почти ничего не знаю и думаю, что девяносто девять процентов из опубликованных на эту тему материалов — это домысел ваших коллег-журналистов. Я вполне допускаю, что в Грюнзее были затоплены ящики. Думаю, что во многих альпийских озерах вы найдете нечто подобное. Ведь тогда было такое время: конец войны, подходил враг, и люди все прятали…
— Но ведь пишут, что это были не совсем обычные ящики, что в них содержались секретные документы.
— Писать и говорить можно все… Нужны доказательства. А ведь их нет… Кто видел эти документы?
— Но журналист Мирбах заявляет, что видел их…
— Я читал это. Более наивной истории нельзя было придумать… Скорее всего, просто ребята напились с вечера…
— Но это объяснение нельзя считать серьезным.
Розенкранц пожал плечами, как бы говоря: «А что я могу сказать другое?»
— А в общем, это меня мало интересует, — давая понять, что разговор окончен, сказал он.
Поднялся и Фак.
— Я надеюсь, что вы не используете мое доверие мне же во вред? — спросил Розенкранц.
— На доверие я отвечаю доверием… До свидания, господин Розенкранц…
Клаус медленно пробуждался ото сна и в первую минуту не мог разобрать: идет теплоход или они причалили. В Северном море их сильно качало, а теперь теплоход шел по ровной, как стол, поверхности. Могучие машины, спрятанные в утробе корабля, работали, два гребных вала давали сотни оборотов в минуту и слегка вибрировали, и эта вибрация передавалась корпусу, переборкам, всему судну.
Клаус встал и приоткрыл шторку на окне. Да, конечно, это была Темза. Серая предрассветная мгла висела над рекой. Левый берег виднелся в отдалении узкой полосой. Здесь Темза была широкой и напоминала скорее морской залив, чем реку. По ее сероватой, тронутой рябью поверхности скользили корабли; один танкер среднего тоннажа с широкой трубой, сдвинутой к корме, прошел совсем близко, на флагштоке, на корме, можно было различить шведский флаг. Не успел Клинген проводить его взглядом, как по левому борту надвинулось какое-то гигантское судно с красивыми обводами. Оно было белоснежным и напоминало огромный айсберг. Почти минуту судно шло встречным курсом, заслонив от пассажиров «Киквика» противоположный берег.