Грауденц пробудил у нее интерес к политике, к революционному движению рабочих, раскрыл глаза на причины первой мировой войны, которая лишила ее мужа. Симпатии, которые питал Йон к первому государству рабочих и крестьян, к Советской России, вскоре стала разделять и она. В освобождении от фашизма она видела счастье немцев.
В ее доме находили приют антифашисты, которых преследовали ищейки гестапо.
Анна Краус, хороший психолог, была наделена исключительными способностями. Она тоже поставила их на службу новому делу.
Ее салон «предсказательницы судеб» в конце тридцатых годов стал модным в Берлине. Среди нацистских чиновников и военных в тридцатые годы было немало подверженных мистике. Анна Краус использовала свой дар «астролога» для того, чтобы в беседах на «потусторонние темы» выведывать у клиентов важную политическую и военную информацию.
В ее доме в берлинском районе Штансдорф собирались члены организации Шульце-Бойзена — Харнака.
О визите Гиммлера Анна Краус на следующий день рассказала Йону Грауденцу, а тот в свою очередь Харро Шульце-Бойзену.
Двадцать восьмого июня, в следующую субботу после нападения Германии на Советский Союз, обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен и его жена Либертас во второй половине дня выехали в Варнемюнде — небольшой курортный городок на берегу Балтийского моря.
Суббота была коротким рабочим днем.
В этот же день в Варнемюнде поездом выехали правительственный советник министерства экономики Арвид Харнак с женой Милдрет и служащий имперских железных дорог Йон Зиг.
Шульце-Бойзен любил быструю езду. Они миновали Гюстров. За Гюстровом пошла дорога, выложенная брусчаткой. Шуршание шин по асфальту на брусчатке перешло в рокот, что усиливало ощущение скорости.
Либертас бросила взгляд на спидометр — стрелка его колебалась между цифрами «110» и «120».
— Харро, ты не на самолете, — заметила она мужу.
Отняв правую руку от руля, Бойзен привлек к себе Либертас.
— Боишься?
— Не боюсь, но такая езда не доставляет мне удовольствия.
Харро повернул зеркальце на кронштейне, укрепленном на раме ветрового стекла, так, чтобы видеть лицо Либертас. Мягкие, шелковистые локоны ее вились по ветру. Короткая челочка чуть прикрывала лоб. Серые с прозеленью глаза отливали изумрудом.
Либертас в зеркало тоже увидела лицо мужа.
— Ты ищешь в моих глазах страх? — спросила она.
— Я любуюсь тобой. — Ласковая улыбка осветила лицо Харро.
Если все знакомые сходились на том, что Либертас просто красавица, то Харро нельзя было назвать красавцем. У него было мужественное лицо, но его слегка портили оттопыренные уши.