И всех как ветром сдуло. И Кривоногова с винтовкой, и Кутергина в шинели вахмана…
Катят тележку с аккумуляторной батареей, тащат лесенку. Соколов взбирается по ней, подает кабель со штепселем.
Куда протягивали его немецкие техники, летчик видел. Нашел розетку.
Забегали стрелки на приборах, замерцали сигнальные глазки. Наконец-то…
Летчик, обливаясь потом от перенапряжения, сорвал с себя верхнюю одежду, положил на ящик, брошенный в углубление для парашюта. Сидеть стало удобнее. Рядом на штурманском месте пристроился Соколов. Внизу только «вахман» в эсэсовской шинели отбрасывал от самолета какие-то ящики. Да Кривоногов с немецкой винтовкой. Ему убирать колодки из-под колес «хейнкеля».
Девятаев еще раз проконтролировал свои познания в запуске двигателей. Успокоился, сосредоточился. Без усилий нажал на кнопку стартера, не торопясь перевел «лапку» зажигания.
Левый мотор знакомо, как ему и полагается, несколько раз фыркнул и ровно заработал. Летчик прибавил обороты — слушается.
Завел и правый двигатель.
Оба винта слились в ровные желтовато-прозрачные круги.
Девятаев проверяет работу моторов на разных режимах — до полного газа. Гул и рев самолетных двигателей на аэродроме в лётный день — явление обычное. И никому из немцев, конечно, не придет в голову, что на одной из их машин секторы газа переводит человек в нательной рубашке.
А он уже сигналит Кривоногову:
— Убирай колодки, всем в самолет!
Иван что-то замешкался. Под левым колесом колодка зажата. Кривоногов размахивает руками:
— Сдай назад!
От такой шутки летчик даже расхохотался.
— Иди, — крикнул на ухо новоиспеченному «штурману», — сожми колодку.
Соколов быстренько спрыгнул и вместе с Иваном вернулся на свое место.
Летчик, отпустив тормоза, плавно подал газ. «Хейнкель» покатился. Нажал на них — остановился. Рулить можно.
Капонир остался позади. По бетонированной дорожке, на которой летчик и его разношерстный экипаж сегодня засыпал бомбовые воронки, теперь катится к взлетной полосе. А навстречу — только что вернувшиеся истребители.
— Всем в фюзеляж! — закричал Девятаев. — Спрятаться!
А самому — не укрыться. Он может только пригнуться, чтоб не заметили его белую рубаху.
Скорее надо к старту, к бетонной полосе.
И тут же, словно назло, подстерегла еще одна опасность. Над аэродромом перестроились для посадки «юнкерсы». Ведущий пошел на снижение. Бомбардировщики садятся по одному. Их принимает женщина-стартер.
Подальше от нее — там телефон.
Порулил в другую, будто к ангарам, сторону. И следом за посадкой последнего «юнкерса» был на бетонке метров за двести до линии старта.