***
Стук барабанов в одном из дальних отрядов пехоты словно срывает лавину: все оставшиеся в живых ногры бросаются на штурм наших позиций. Но если отдельные подразделения еще поддерживают некий порядок, то ни о какой согласованности нет и речи. Конница с самого начала находилась на полмили ближе к нам, чем элитная пехота, и движется быстрее. Куна переносит огонь пушек на нее, заставляя еще убыстрить ход. Теперь от всадников отстают и пехотинцы прикрытия, в начале движения бежавшие рядом.
Разогнавшаяся лава влетает в зону поражения и картечницы дают залп. Второй. Подключаются арбалеты и луки. Но до редутов каких-то триста шагов. И тут вступают ментаты. Наносим пугающий удар по всей ширине фронта. Бьем все, от меня до четырехлетнего вундеркинда Ески, заранее распределив сектора. На опоенных наркотиком людей это не действует, но напоить лошадей противник не догадался. Эффект даже превосходит ожидания. Кони шарахаются в стороны, встают на дыбы, тормозят всеми четырьмя ногами. Всадники летят через головы лошадей, натягивают поводья, вонзают шпоры, пытаются… Еще удар. Только что несущийся неудержимый поток превращается в слабо шевелящееся беспорядочное скопище десятков тысяч людей и животных, неумолимо расстреливаемое всем, что только может стрелять. К тому моменту, когда тяжелая пехота ногров достигает вала конских и человеческих тел, между ней и нашими позициями уже нет ничего живого.
Вал пехоту ненадолго останавливает. Но он же и защищает ее от нашего огня. Наступает затишье, стрелять бесполезно. Замолкают и пушки Куны, слишком велика вероятность попасть по своим. Посылаю сигнал Каяле: «пора». Она слабый ментат, но на таком расстоянии и ее сил хватает. Быстро сканирую позиции, одновременно опрашивая связных. Конечно, потери нельзя даже сравнивать с врагом, но это наши люди. Половина защищающихся убита или ранена. Последних перевозят на тот берег. Спасибо Ровге, настоявшему, чтобы широкий торговый мост не разбирали, а только заминировали. Навстречу им бегут диверсанты Лысто и Вахи. Других резервов уже нет, все копейщики перешли в основные ряды, заменив убитых. Треть картечниц вышла из строя, трескаются дула. У остальных осталось по три — четыре снаряда. Со стрелометами еще хуже, почти половина не выдержала нагрузки. От шести тысяч вейских лучников в строю едва две. А перед нами, в трехсот шагах, почти пятьдесят тысяч отборной пехоты Нового Сугриба.
Противник частично растаскивает вал, частично перебирается через него, и затишье прекращается. Снова рявкают картечницы, выпуская последние снаряды, заходятся в треске стрелометы, свистят вейские стрелы… Но этого мало, враг слишком близко, волна закованных в латы ногров докатывается до полосы редутов. Отбросив копья, размалеванные воины с мечами в руках лезут на укрепления. Опрокидываются под выпущенными в упор очередями болтов, но на их место вскакивают новые. Картечницы замолкают. Пушкари хватают сулицы и бросаются врукопашную. В промежутках между редутами дела идут немного успешнее: тяжелая пехота хортов, вооруженная и обученная лучше противника, стоит стеной и за каждую отданную жизнь берет пять. Но и ее силы тают.