— Не боишься по миру пойти, коли так приветлив будешь с гостями? — Усмехнулся мужик.
— А ты меня жизни решил поучить? Что же примного благодарен, да только учти человек проезжий, с шутниками я строг. Не зыркай глазками, я знаю себе цену, а потому и словам своим. Сказывай в чем потребность.
— Хм. Правду видать сказали, что тебе палец в рот не клади. Тут уж и подумаешь, стоит ли с тобой иметь дело.
— А кто сказал, что у меня могут быть дела с тобой.
— Дак, привет тебе от Струка, — с этими словами он выложил на стол копейку, выложил не просто так, а нарочито перевернул копейщиком вверх. Вот оно стало быть как, пожаловал долгожданный гость. Ну что же вот и пришло время проверить чего стоит он сам и Горазд.
— Пошли на двор. Нечего тут.
— Холодновато.
— Ничего, зато ушей лишних нет.
Вышли. А что тут скажешь, если метель метет, конечно холодно, но то не беда, зато говорить можно свободно, дело ить задумал ох и не доброе, так что чем меньше будут знать домашние, а иных на подворье сейчас не было, тем лучше.
— Ты сам-то из ватажников или только весточку принес?
— Из ватажников.
— Сколько вас в ватаге?
— А тебе зачем? — Искренне удивился мужик, — Твое дело малое, принял товар, сдал его, а остатнее наша забота. Так что трактирщик не лезь туда, куда собака нос не сует.
— Так, значит?
— А ты как думал.
Тать, а кто же еще-то, крепкий, да только и Виктор не слаб, и тулуп движения гостя стесняет, а Волков в отличии от него в полушубке овчинном, легком и удобном, и сноровки у трактирщика имеется в достатке, одним словом как оказался на снегу посланник и не понял. В следующее мгновение на горло лег сапог хозяина подворья, слегка надавив на яблоко, от чего в горле запершило, рука заломлена так, что и не дернешься лишний раз, если только попытаешься, так и хрустнет
— Если ты и тот кто тебя сюда прислал считаете себя самыми умными, то очень сильно ошибаетесь. Пользовать меня в темную не выйдет. Нешто думаешь безмозглого нашли и мне не ведомо, что сталось с прежним тутошним хозяином, коего под белы рученьки взяли. Только вот чудное дело, ватага разбойничья куда-то запропастилась и следа ее так и не сыскали, а тот кто сбывал товар и сегодня ходит гоголем. Так что ты лучше не шути и отвечай на мои вопросы.
— А живота лишиться не боишься?
— То ты бойся.
— Дак порешишь меня, про ватагу не узнаешь ничегошеньки.
— Ты много-то о себе не думай. Поломаешься немного для порядку, а потом все выложишь, уж мне поверь. Я хочу и дело сделать и суда избежать, а потому знать мне надлежит многое. Так как, добром будем говорить, или можно сразу калить железо? Чего молчишь?