Обширное поле перед деревней было девственно-чистым. Люди по нему не ходили, скот не пасся. Лишь стрижи крутили петли в небе. Я не стал бы удивляться, узнав, что поле заминировано. Мы проехали через ров, наполненный водой (рукотворное ответвление от реки, крокодилов только не хватало), по какому-то странному, отчасти стальному, отчасти деревянному мосту, напоминающему раскладушку. Гладыш гордо объяснил, что это в некотором роде «слайдер» – центральный пролет в ночное время задвигается на южную сторону, обращенную к деревне. Замечательное конструкторское решение – требуется всего лишь усилие двадцати взрослых мужчин. Поселение Жулым превратили в неприступный форт. Зону мирной жизни опоясывала стена из вертикальных двухметровых бревен – я прикинул на глазок, пару гектаров строевого леса на это дело точно извели. И столько же на частокол заостренного кругляка, врытого с наклоном в землю. Конница в атаку ходит? «Случаи разные бывают», – туманно объяснил Гладыш. Мы въехали в деревню, сделав небольшую остановку у поста на воротах. Суровые русские мужики, вооруженные автоматами Калашникова и датским пулеметом «Мадсен» (в XIX веке эти штуки начали производить, первый в мире ручной пулемет!), перекинулись парой слов с Гладышем, настороженно изучили мою располагающую физиономию, глянули в кузов и тупо поморгали на моих колоритных спутников. Ничего не поняли и разрешили проехать. Мы медленно тащились по деревне, огибая жмущиеся друг к дружке избушки. Особым процветанием здесь, похоже, не пахло. Но и крайнюю нужду народ не испытывал. Серые хаты, серые личности бродили по деревне.
– Тесно у нас, – посетовал Гладыш. – Четыре сотни рыл на клочке земли – с бабами, стариками, мелюзгой мелкой. Не разгуляешься. А еще ведь курятники, огороды, скот в хлеву. Коровок выгоняем за холмы – каждое утро под охраной мужиков, чтоб чего не вышло… Так что извини, дружище, мой батяня Никанор вряд ли разрешит вам тут остаться. Тесно, ага. Своих едоков не прокормить. Не резиновый он – Жулым…
«Ну, ясно, – думал я, – еще один Нерезиновск в стране…»
– Не пускаем мы сюда чужих, – поспешил добавить Гладыш. – Разворачиваем еще на подступах. Всякие бывали случаи – вот в прошлую весну чуть не спалили Жулым такие же пришельцы… – Он не стал развивать тему. – Но я поговорю с батяней. Не волнуйтесь, до утра мы вас приютим. А там уж, извиняйте, топайте, куда топали…
На память почему-то пришла английская королева, которой категорически запрещено появляться в Палате общин. Мы ехали мимо суровых деревенских мужиков, провожающих машину придирчивыми взглядами, мимо суровых детей, играющих в пыли мятыми дисками от джипов. Юные парень с девушкой сидели на завалинке, лузгая семечки; рядышком лежали два автомата. В отдалении стучали молотки – голые по пояс мужики ремонтировали крыши. Мычали и хрюкали коровники и свинарники. Надрывался петух. В узком проезде между хатами мы столкнулись с подводой, управляемой тщедушным сельчанином в ветхой казачьей фуражке первых десятилетий ХХ века, и водители долго спорили, у кого из них главная дорога.