Про Эстебана мне приходится наводить справки. Успеваемость у него выше среднего, но только по предметам, ему интересным. Показал высокий IQ и на старых, и на новых тестах. У него есть нереализованный потенциал, но к успехам в учёбе он, очевидно, не стремится.
А вот Карла — пока настоящая загадка. IQ выше, чем у обоих парней. Оценки ниже. Замечания, равно как благодарности и награды, отсутствуют. Лишь результаты в кроссе — постоянные победы по всему штату три года подряд, предложения от колледжей — при условии, что она улучшит оценки, чего она так и не сделала. О родителях ничего. Адрес в районе среднего достатка в самом центре города.
Я не могу разгадать её за те три минуты, что мы идём по коридору, хоть я и пытаюсь.
Я ввожу их в свой кабинет. Он просторный и уютный. Большой стол, кресла, настоящие растения, окна с видом на кросс-трэк — вероятно, не самым подходящий к моменту, по крайней мере, для Карлы.
Я меня заготовлена для них речь. Я пытаюсь сделать так, чтобы она не звучала заготовлено.
— Ваши папки были пусты, так ведь? — говорю я.
К моему удивлению, у Карлы начинают трястись губы. Я думала, она держит себя в руках, но она, похоже, готова разрыдаться. У Эстебана покраснел нос, он наклоняет голову, пряча лицо. То, что Карла настолько расстроена, мешает ему контролировать собственные эмоции.
Джей-Джей облокотился на стену, руки сложены на груди. Его красивое лицо — маска. Я осознаю, насколько часто видела у него это выражение. Не пустое, даже немного приятное, но какое-то отсутствующее, обособленное. Он упёрся одной ступнёй в стену, отчего на ней обязательно останется отметина, но я не делаю ему замечания и позволяю ему так стоять.
— В мой День Красного Письма, — говорю я, — я тоже ничего не получила.
Они удивлённо смотрят на меня. Взрослым не полагается обсуждать с детьми свои письма. Или их отсутствие. Будь у меня выбор, я бы не стала.
За годы практики я уяснила, что этот момент — критический. Момент, когда они осознают, что отсутствие письма можно пережить.
— Вы знаете, почему? — спрашивает Карла.
Я качаю головой.
— Поверьте, я много об этом думала. Я проиграла в голове все варианты — может быть, я умерла раньше, чем написала письмо…
— Но вы ведь сейчас старше, правда? — спрашивает Джей-Джей с ноткой раздражения в голосе. — В этот раз вы написали письмо?
— Мой срок наступит через две недели, — отвечаю я. — И я собираюсь его написать.
Его щёки краснеют, и я впервые вижу, как он уязвим под своей оболочкой. Он так же опустошён, как и Карла с Эстебаном — возможно, даже больше. Как и я, Джей-Джей верил, что получит письмо, которого заслуживает — то есть, такое, что расскажет ему, какая чудесная, успешная и богатая жизнь его ждёт.