— То есть вы всё ещё можете умереть до того, как напишете письмо, — говорит он, и на этот раз, я уверена, осознанно хочет уязвить.
Ему удаётся. Но я не даю эмоциям отразиться на лице.
— Вероятность есть, — говорю я, — Но в течение тридцати двух лет я жила без письма. Тридцать два года без малейшего понятия о том, что готовит мне будущее. Как люди, жившие до путешествий во времени. До Дней Красного Письма.
Я завладеваю их вниманием.
— Я думаю, что нам повезло, — говорю я, и, поскольку ранее я заявила о себе как о части группы, мои слова не звучат снисходительно. Я произносила эту речь в течение двух десятилетий, и школьники прошлых лет говорили мне, что эта часть речи самая важная.
Взгляд Карлы встречается с моим: унылый, испуганный, но не утративший надежды. Эстебан по-прежнему смотрит в пол. Глаза Джей-Джея сузились, и я теперь чувствую его гнев, словно это моя вина, что он не получил письма.
— Повезло? — переспрашивает он таким же тоном, каким напоминал мне, что я всё ещё могу умереть.
— Повезло, — повторяю я. — Мы не привязаны к будущему.
Эстебан теперь смотрит на меня, его лоб пересекает складка.
— Сейчас в спортзале, — говорю я, — консультанты разбираются с учениками, получившими трудные письма двух типов. Первый тип — письма, которые требуют от вас не делать того или этого такого-то числа такого-то месяца такого-то года, чтобы не испортить себе всю оставшуюся жизнь.
— Такие правда приходят? — хрипло спрашивает Эстебан.
— Каждый год, — говорю я.
— А второй тип? — голос Карлы дрожит. Она говорит так тихо, что мне приходится напрягать слух.
— Это те, которые говорят «ты способен на большее», но не объясняют — собственно, и не могут объяснить — что конкретно пошло наперекосяк. Мы ограничены описанием одного события, и если жизнь была испорчена в результате череды неправильных решений, мы не можем этого объяснить. Мы лишь надеемся, что наше раннее «я» — другими словами, вы — сделаете правильный выбор, если вас предупредить.
Джей-Джей тоже хмурится.
— И что с того?
— Представьте себе, что вместо того, чтобы не получить письма вообще, вы получаете письмо, в котором говорится, что ничего из того, о чём вы мечтали, не сбылось. Такое письмо попросту говорит вам, что вы должны принять то будущее, что вас ждёт, поскольку его никак не изменить.
— Я бы не поверил, — говорит Джей-Джей.
Я соглашаюсь. Он бы не поверил. Сперва. Но мерзкие холодные червячки сомнения поселились бы в душе и начали бы оказывать воздействие на всё, что он делает.
— Не поверил бы? — переспрашиваю я. — То есть ты такой человек, что стал бы врать себе самому, пытаясь разрушить всё, чего ты достиг в жизни? Пытаясь уничтожить в тебе любые следы надежды?