Может быть.
Или, может быть, письмо вообще ничего не значит. Может быть эта концентрация на единственном дне и единственной записке из будущего настолько же бессмысленна, как празднование Четвёртого Июля. Такой же день, как и все прочие, только мы устраиваем церемонию и называем его важным.
Я не знаю.
Я никогда не узнаю.
Две недели мне ещё жить или два года — не узнаю всё равно.
Джей-Джей всё равно будет мёртв, Лизбет будет жива, а моё будущее — каково бы оно ни было — останется такой же тайной, какой было всегда.
Тайной, какой оно и должно быть.
Тайной, которой оно будет всегда.