— У кого есть еще вопросы?
Я подняла руку. Несколько членов совета повернулись в мою сторону: что за личность? Я спросила:
— В вашей работе, выполненной совместно с Карпухиным, утверждается, что… (И далее ряд специальных терминов.) Вы по-прежнему придерживаетесь такого мнения?
Кот-ворюга насторожился: нет ли тут подвоха?
— Ведите ли, — сказал он, — работа, о которой вы упомянули, уже трехлетней давности. Естественно, с тех пор наука продвинулась вперед.
— Так что сегодня вы не настаиваете на этом утверждении?
— Нет, не настаиваю.
— Почему же тогда на странице сто тридцать второй вашей диссертации, которую вы защищаете сегодня, а не три года назад, буквально повторяется то же самое утверждение?
Яковкин морально заметался.
— Видите ли, товарищ Асташова, при выводе этого положения мной применен довольно тонкий математический аппарат, входить в подробности которого здесь не место. Я охотно удовлетворю ваше любопытство потом, в кулуарах.
Я обозлилась:
— Случайно я по образованию математик, посвящена в тонкости этого аппарата и хочу услышать от вас здесь, а не в кулуарах, правильно это положение или нет.
Совет загудел скорее одобрительно. Любая драчка на защите — бесплатный аттракцион. Яковкин замялся:
— Ну, знаете, на такой вопрос нельзя отвечать однозначно. С одной точки зрения правильно, с другой — неправильно.
— Ну а с вашей точки зрения?
Я перла на него, как танк на солдата.
— С моей? Скорее неправильно.
По рядам опять пробежал шумок. Наполовину сочувственный Яковкину, наполовину мне.
— А с моей точки зрения, — сказала я медленно, чуть ли не по слогам, — положение это совершенно правильно. Только у вас с Карпухиным оно выведено некорректно. И я вам сейчас у доски могу его доказать. Позвольте? — обратилась я к председателю.
— Может быть, — осторожно сказал он, — мы не будем отвлекать внимание совета сложными преобразованиями?
— Преобразования как раз несложные. Чтобы их выполнить, достаточно двух минут. Тонкость аппарата диссертант явно преувеличил.
Председатель колебался. Шум в зале крепчал. Кто восклицал: «Пусть докажет!» — кто: «Не стоит!» Встал Флягин и со своей вечной улыбочкой заявил:
— Предлагаю перенести спор на доску. Читая диссертацию, я тоже обратил внимание на это слабое место.
У Яковкина был вид кота, затравленного собаками. Казалось, вот-вот он распластается по стене. О чем шла речь, он явно не понимал. Зато Володя Карпухин понимал отлично и был краснее своих ушей.
— Прошу, — сказал председатель. Отодвинули в сторону щит. Я вышла к доске, взяла мел и в нескольких строках доказала спорное положение.