Уехать из дома, на время расстаться с повседневной жизнью оказалось куда легче и проще, чем непрестанно наблюдать за происходящим в родных стенах. Как могла она чувствовать себя счастливой, если отец ее был настолько подавлен, что даже не обедал вместе с ней и никогда не улыбался?
Драммонд обратил к ней сосредоточенный взгляд.
— Я глубоко вам сочувствую. Надо же, чтобы горе обрушилось на вас в день вашего рождения…
Поппи нервно сглотнула. Сердце у нее забилось неровно, с перебоями.
— Да, вы правы, — произнесла она полушепотом.
Николас слегка подтолкнул ее вперед.
— Нам пора идти, — сказал он и повел ее обратно, в центральную часть дома.
Разумеется, Поппи не могла сказать ему, что именно сегодня и был ее день рождения.
Ей исполнился двадцать один год.
Долг превыше любви. Элементарная истина. Николас пил вино и поглощал свой обед за столом у лорда и леди Колдуэлл, и эта самая истина главенствовала в его мыслях. В какой-то степени это помогало ему избавиться от чувства вины перед Поппи, с которой он собирался вступить в брак во имя исполнения служебного долга.
Лорд и леди Колдуэлл вступили в брак по любви. Так же, как и его собственные родители.
Но они не состояли в секретных службах. А он состоял. Он избрал другой образ жизни, которому и подчинялся его выбор.
И все-таки… он не мог избавиться от некоего болезненного ощущения каждый раз, когда замечал взгляд, обращаемый леди Колдуэлл на Поппи, — взгляд оценивающий, типичный для людей семейных по отношению к новым для них знакомым. Леди Колдуэлл присматривалась к Поппи как к его будущей жене, любимой спутнице жизни, и, похоже, мысль о таком браке радовала ее.
Николас понимал, что не должен испытывать чувство вины. Но ему было трудно поверить в то, что он сделал правильный выбор, когда попал в атмосферу, полную любви и тепла. Она становилась особенно ощутимой, когда лорд и леди Колдуэлл говорили о том, как они гордятся своими тремя детьми и многочисленными внуками.
Даже осознавая, насколько он близок этим людям, Николас им завидовал, — главным образом неразрывной связи между супругами и тому, что их поначалу маленькая семья с каждым годом увеличивалась.
Он подумал о Фрэнке, своем единственном близком родственнике, и тотчас запретил себе о нем думать. Эти мысли его угнетали.
То же самое относилось и к русской княгине. Перед началом трапезы Наташа одарила его многозначительным взглядом.
— Я переложила карточку с обозначением вашего места, и вы будете сидеть рядом со мной, — прошептала она ему на ухо.
— Вот как? — отозвался Николас, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, а выражение лица оставалось невозмутимым. Теперь, в ходе разработки операции «Розовая Леди», он не мог позволить себе противоречить навязчивой княгине или не обращать на нее внимания.