– Вы не заблудились ли, Дмитрий Евгеньевич?
Серов хотел ответить грубостью, но лишь помотал головой, выбулькнув из себя какой-то влажный хрип.
– А! Разумею… Разумею… Ох как разумею! – зашелся в сочувствии-сожалении Глобурда. – Не верите вы в наш «телетеатрик»! Не верите в наш маленький, если так можно выразиться, оркестрик под управлением любви! И в телетерапию саму – тоже, чувствую, не верите. А мы, дурни, потели! А мы, олухи царя небесного, буковки да словечки пересчитывали! Афанасий Нилыч три ночи не спал, рольки выписывал! И все это, между прочим, из-за вашего невроза гребучего, из-за ваших навязчивых мыслей о каком-то несуществующем и, конечно, не имеющем шансов в наших условиях осуществиться заговоре…
Серов еще раз что-то промычал, решительно поковылял к выходу. Тут же от завешенной портьерами двери тенью отделился и встал на пути уходящего невысокий, но крепкий, напомнивший вдруг Серову отполированный временем рукастый и ногастый корень, санитар по кличке Молдован.
Серов на миг приостановился, потом двинулся дальше.
– Ты куда пошел?! – взвизгнул вдруг Глобурда, видимо, почуявший, что больной так вот запросто, да еще и на глазах других больных может из зала уйти. – А «шпанские мушки» на вечеринке у маркиза? А сцена заговора в Секции Копьеносцев? Это ведь тебя, козла, мы ею лечить будем! Для тебя вся эта психотерапия придумана. А ты… Ну-тко попридержи его, Молдован Иваныч!
Молдован сделал два шага вперед и, ни слова не говоря, заехал Серову в глаз, а второй рукой саданул под дых. Лицо Серов успел кое-как прикрыть, а вот солнечное сплетение оставил без защиты и тут же кулем повалился на пол.
– Все отменить! – рыкнул Глобурда. – Полная замена сценария по ходу лечения! Пьеса «Маркиз раскрывает заговор» снимается с репертуара! Лилька! Прикрой живот! Начинается другая пьеска! Ай да Нилыч! Ай да анфан террибль! Глядите, ребята! Он и это предусмотрел! Вторая пьеска… Даже не пьеска, а так… Интермедия… Называется «Российский цирюльник». Пьеска простая! Проще паренной в кастрюльке репы! Мосье Полкаш! Забудьте обидочку да и выбрейте мне господина Серова по первому разряду! Будем его лечить наложением рук на голый череп! Электрошоками лечить будем!
Серов попытался подняться. Но его тут же придавили к полу Цыган и, видимо, переставший обижаться на Глобурду Полкаш…
– Тащи его к свету! Сюды! – забился в крике Глобурда, и Серова испугал изменившийся голос ординатора. Игривости и театральности в голосе – как не бывало, была неприкрытая, парализующая злоба и ненависть.
Через минуту Серов оказался на том же столе, на котором лежала недавно Рози Келлер, жертва ненасытного маркиза, когда-то проводившего в ближнем парижском пригороде Аркюэле анатомические сеансы любви, хорошо помогавшие раскрытию заговоров. Серова, правда, на стол укладывать не стали, а просто усадили на него и держали за плечо и за руки. Держали Цыган и Титановый Марик, Полкаш ушмыгнул куда-то за портьеры.