А наверху приняла его в объятья Калерия:
– Раздевайтесь, Ной Янович.
– Чего, чего это! Я здоров, здоров… Мочусь хорошо! Сахар в порядке!
– Так Афанасий Нилыч велел. Да вот он и сам идет.
– Что ты с этой гнидой разговариваешь! Ишь моду взяла! Готовь серу!
– Нет! – не закричал даже, – завизжал Академ, которому лет пятнадцать назад серу в наказание уже вводили. – Нет! – он кинулся к Калерии, как обезьянка, прижался к ее ногам, лизнул языком пахучий подол белого халатика.
– Ну, Ной Янович! Ну, не надо, успокойтесь! Афанасий Нилыч пошутил.
– Нет-нет-нет-нет!
– Тогда снова вопрос, – Хосяк взъерошил пальцами непослушную свою шевелюру, – черт с ним, со всем тем хламом, что у вас в карманах болтается. И с тем, что вы в трусы зашили. Оставьте себе на память. Воротынцеву никакие листы больше не нужны. А нам не в историю же болезни бумажки эти подшивать! Вас мы сейчас отпустим. Да я и хотел всего только по попке вас за одно дельце отшлепать.
– По поп… По поп…
– Да, да, по попке! Подглядывать нехорошо, Ной Янович!
Ной Янович, который действительно не далее как вчера вечером подглядывал за Калерией и Хосяком, устроившимися в кабинете последней, заполыхал густым коричневым румянцем.
– Очень, очень нехорошо.
– Я не бу… не бу… боль… – Ной Янович потупился.
– Ну, прощаю вам. Я ведь добрый. Всех прощаю, потому как что с вас возьмешь? Да вот и Серов этот, тоже хорош гусь! Убежал и пакет наш увез. Он-то, может, случайно увез, а мы теперь мучайся! А вы ведь в палату к нему заходили. Сидели даже у него на кровати не раз. Знаем, знаем. Мы, конечно, не думаем, что это вы ему пакетик взять подсказали, да заодно и бежать помогли…
– Ни-ни-ни…
– Но ведь когда он, симулянт, лежал с закрытыми глазами, делал вид, что от шока отходит, вы-то, конечно, его вещички слегка перерыли? Да и под матрац наверняка слазили… Так ведь?
– Под матрац – ни-ни! Я только подушечку! Подушечку шевельнул! Простынку приподнял толь…
– Ну а там конвертик лежал или пакетик. Так? А на нем значилось: в Прокуратуру Российской Федерации…
– Ни-ни-ни! Какая прокуратура! Какая! Я прокуратуру в руки бы не взял!
– Ну так, значит, частному лицу…
– Цастному, цастному!
– Ну, а раз частному, – стало быть, вам и бояться нечего. Стало быть, и сдавать вас в прокуратуру никто не станет.
– Не ста… не ста…
– Ну а адресок-то у этого частного лица в Новороссийске или в Харькове?
– Какой Хайков! Москва! Москва!
– Ну так вы мне на бумажке адресок этот и нарисуйте. Память-то у вас о-го-го! Марра помните? То-то. Я вас с Калерией Львовной оставлю, вы ей и нарисуйте. И никакой серы! Да, кстати. Серов этот к вам неплохо относился, вы с ним вроде как друзья были.