Джош, которого сильно волновала угрожающая Рейвен опасность, заставил себя сосредоточиться на Хагене. С неохотой он признал:
— И вы не можете отозвать ее. У вас нет времени, чтобы взять другого оперативника, который войдет к нему в доверие, не так ли?
— Так.
Джош беспокойно задвигался, затем замер, когда его тело бурно отреагировало на Рейвен. Он откашлялся и попробовал думать.
— И что тогда? У вас должен быть план.
— Это зависит от вас. — Хаген слабо улыбался. — У меня есть кое-какой план. Я думаю, что он сработает. Не забывайте, я накапливал информацию о Треверсе на протяжении многих лет. Я следил едва ли не за каждым его шагом. Я много раз проникал в его мысли и знаю, как он думает. И я думаю, что мы сможем обставить все дело так, что он обязательно примет ваше внезапное появление в жизни Рейвен довольно естественно, а совсем не как угрозу.
— Хорошо. И каков план?
Глядя на трех сидящих около него мужчин, Хаген пробормотал:
— Чем меньше людей знает об этом…
Зак тихо перебил:
— Мы славимся своей осторожностью.
Джош перевел на Хагена твердый взгляд:
— План.
Хаген мягко улыбнулся ему, очевидно убежденный, что помощники Джоша заслуживали доверия.
— Как вы смотрите на то, чтобы выставить себя на всеобщее посмешище?
***
— Где бы вы хотели пообедать, моя дорогая?
Войдя в роль Ледяной Девы, Рейвен слегка оперлась на руку Леона Треверса, когда они вышли из лифта.
— Оставляю это на ваше усмотрение. — Как всегда, ее голос звучал прохладно и вежливо, выражение лица было бесстрастно, что красноречивее всех слов говорило об ее актерских способностях, так как на самом деле она была напряженна и обеспокоена. А если что-то пойдет не так, как надо?
И почти сразу же кое-что произошло.
Теодор несся им наперерез через вестибюль как кролик, преследуемый воображаемыми гончими, и взволнованно поприветствовал своего нанимателя и родственника:
— Леон, я не могу найти тот контракт!
Треверс остановился и уставился на мужчину. Его серые глаза были непроницаемы.
— До завтра он нам не потребуется, Теодор, — напомнил ему Леон тихим голосом, который не скрывал его раздражения.
Теодор быстро заморгал:
— Я знаю, но …
— Завтра, Теодор.
Рейвен, всем своим видом изображая безразличие, стояла, уставившись перед собой. Она размышляла, не сказать ли Треверсу о том, что его похожий на кролика родственничек имеет привычку распускать свои липкие руки, но отказалась от этой идеи. Она знала, что от напряжения у нее начинала кружиться голова, и изо всех сил старалась не смотреть на часы.
— Но, Леон … — проблеял Теодор, и был прерван ревом, доносившимся от главного входа здания.