Грым тяжело вздохнул. Разве мужику дано понять женский ум? Что сестричка с медсанбата, что гандболистка-матершинница, что дикая йети-полуобезьяна, один черт, загадка, завернутая в тайну. Никакой принципиальной разницы нет. Даже зовут одинаково…
— И где ж я тебе посреди леса Шаова достану? — обреченно вздохнул Костя, — тем более, он и родится лет через двадцать с хвостиком…
— А меня это не трахает! Меня ты трахаешь, вот ты и думай, где, как и кого доставать!
Грым разозлился:
— Если тебе не нравится, могу и не…
— Я тебе покажу «не…», — не дала озвучить страшную угрозу Звин, — до самого склада скакать будешь! Ишь ты, еще и отлынивать собрался! Работай давай, а потом думай, как девушку ублажать! Давай, давай! Да, прямо здесь и сейчас, пока Шамси куропаток жарит!..
Когда они вернулись к костру, Костя сумрачно посмотрел на Любецкого и произнес:
— Яшка, мать твою за ногу, признавайся, тебя же, небось, еще и воровать учили?..
4 августа 1941 года. Белоруссия
К объекту подкрались в районе двух часов ночи. До раннего еще августовского рассвета времени было достаточно…
Службу немцы несли как положено. Два патруля по два человека, подсвечивая себе неяркими фонариками, медленно и грустно наматывали круги по тропе вдоль забора. На обеих вышках у пулеметов торчали фигуры часовых, слегка подсвеченные на фоне неба ярким светом из приоткрытых ворот штаба… Всё по уставу. Но и не более.
— На вышках по одному всего… — тихо сказал Костя. — Работаем, как собирались…
Четверка разошлась. Атака, естественно, планировалась одновременно со всех направлений. Но часовой у ближнего пулемета погиб чуть раньше. Решил не вовремя закурить. А ведь наверняка говорила мама маленькому Гансику или Фридриху, что курить вредно для здоровья. И Минздрав их немецкий (или что у них там) предупреждал. А вот не послушался мальчик. Взрослым себя возомнил. И прилетела на огонек вспыхнувшей зажигалки стрела из леса. Пусть лук у Шамси был и не фамильный, а собственноручно сделанный из подручного материала, но с шестидесяти метров охотник не промахнулся. Архаров в горах Памиро-Алая стрелять труднее. Уверенное движение рук, тихий шелест летящей смерти, и широкий наконечник заточенным острием миниатюрного серпика перехватил горло…
От толстого ствола разлапистого дуба отделилась неясная тень и коротко взмахнула двумя руками. Два ножа с чуть заметным хрустом вошли в спину патрульных, только что миновавших роковое дерево. Внимательнее надо быть ребята, а то вот затаится под деревом такой товарищ, что умеет ножики кидать, как стрелять, по-македонски… Он еще к вам по-человечески отнесся. А мог ведь и кнутом…