— Ролевики какие? Эти, страйкболисты, или как их там.
— С боевым оружием? С танком? И «Тракториста» тонким слоем по степи размазали? Не смеши. Да и в тех краях страйкболисты тогда не водились. Их и сейчас там не особо.
— Мда… Сомнительно, соглашусь.
— Ото ж! Тех двоих мы повязали, а они по-русски ни слова! И не английский. Ну и не чеченский, естественно, уж в нем-то мы поднаторели. Был у меня хлопец один, немецкий в школе учил, он и опознал.
— И чего они сказали?
— Мы ж ОМОН, а не институт благородных девиц! Тупые гоблины! Язык опознали, и то за счастье.
— И что?
— И всё. Наше дело повязать и доложить. А всё остальное — кому надо, тот и разберется. Вот только через пару дней вызвали нас всех, сам понимаешь куда, и объяснили, что «Тракториста» мы завалили. Геройски и без потерь, вследствие отлично спланированной и проведенной операции. За что нам — почет и уважуха вышестоящего руководства. По медали на широкую грудь плюс материальное поощрение. А кто иначе думает…
— Иначе, я так понимаю, никто не думал?
— Нет, конечно. Дурных нема. И деньги взяли с радостью. Только награды те в дальний ящик отложили. Не знаю, что за ребята то были, а только шкуры наши они тогда спасли.
— Интересно… А ты не думал…
— Думал, Серега, думал. Много раз думал. И о том думал, что «Тракторист» тоже кого-то уберег. От этих самых ребят…
28 июня 1941 года, Белоруссия
Место было то же самое. Тут Василек чем угодно поклястся мог. Да и заблудитсься в родном лесу тяжело. Особенно, если ты этого не хочешь.
Место то. Только нет никого. Вообще. Лишь птицы радостно перекрикиваются, да стрекочут кузнечики в густой траве. Всё верно выходит. Дед сразу сказал, зря, мол, внучек, в лес потащишься. Помогли лесные разок, нечего наглеть да на шею садиться.
Василек и не собирался ничего просить. Просто сомнения грызли: угадал или нет? Вот чувствовал что девчонка из леса и огромный зверь, закидавший немцев дровами — одно и то же! Чувствовал, и все!
Но ведь молодой еще, мог и ошибиться. Лучше самому уточнить. Заодно чужую вещь отдать надо. Забыли же. Потому и в лес пошел. А просить ничего не собирался. Разве что невеликую прядочку шерсти на память. Прядка же мелочь! Что ей, жалко, что ли? Вон какая лохматая…
Пришел. И стоит, как дурак, посреди тропки, убегающей вдаль. Никого и ничего. Тишина.
— Света! — негромко позвал Василек.
Громко звать нет смысла. Лесные всё одно услышат, ежели захотят. А не захотят, так хоть обкричись.
Тишина. Только птицы в кронах кричат. Василек тяжело вздохнул, положил красный цилиндр под дерево и пошел назад.