— Рысёнок! — окликнул негромкий низкий голос.
Боец резко перекатился в сторону и замер, оглядывая окрестности поверх прицела «светки». Никого. Вот черт! Мерещится уже! Вот же накрутил, себя как…
— Ты меня слышишь?
И опять никого. С ума сошел, что ли?
— Что, говорить разучился? — в голосе послышалась ирония, — слышишь или нет? Знаю же, что слышишь.
Пограничник мучительно вспоминал, что надо делать в таких случаях… Что-то, типа краюхи хлеба, брошенной за левое плечо, или пуговицы «по-бабьи» перестегнуть… Нет, не вспомнил толком ничего. Уставами данная ситуация точно была не предусмотрена.
— Да слышу, слышу, — пробурчал он, решив все-таки ответить, — ты где?
— Везде, — ответил голос. — Вокруг тебя. Да не верти башкой, отвинтится.
Эту фразу маленькому Косте часто говорил отец. Слово в слово, с теми же интонациями…
— Не придут немцы. Заблудились они, — продолжил невидимка.
— Как заблудились?
— Молча. И не разблудятся. Так что ваша героическая гибель временно отменяется. Можете снимать заслон. Заодно еды детишкам отнесёте.
Нет, точно, грезится… Рысенок бросил взгляд на поляну. Никого. А что, если гранатой по тем кустам? Словно, почувствовав, кусты трепыхнулись… Ну, хоть не грезится, а живой кто-то там спрятался. А раз живой… Бронебойная пуля с шести метров шейку рельса пробивает.
— Какой еды?
— Вот этой, — произнес голос. — И гранатой в меня не надо. И стрелять тоже…
Из подозрительных кустов вылетела какая-то крупная птица, а в трех метрах от бойца на землю грохнулся огромный мешок. Потом второй.
— Это что?
— От, дурной, — опять отцовская фраза, — сказал же — еда! Каждая упаковка — одна порция на взрослого. Забирайте, и валите за детьми. Понял?
Пограничник подполз к мешку и заглянул внутрь. Блестящие серебристые упаковки. Много. Опять огляделся. Никого.
— А немцы?
— Фрицы не ваша забота. Уходите. Пусть ребята поживут еще.
— Ты кто?
— Леший я. Кончай глазами лупать, — да что за наваждение, сплошные батины выражения. Но голос-то другой. И вообще… — Некогда мне тут с тобой, — закончил невидимка, — еще немцев кружить надо.
И тишина. Ушел. Рысенок не мог сказать, почему он так решил, но знал точно — ушел. А два мешка странных продуктов остались. Что делать? Кинул взгляд на поляну. Пусто. И птицы поют. Решился и пулей прополз к командиру.
— Старшина!
— Ты чего? — недовольным шепотом спросил Стеценко.
— Говорят, не придут немцы. Заблудились.
— Как заблудились? — старшина с подозрением посмотрел на бойца. — И кто говорит?
— Хрен знает. Кто-то из леса меня окликнул. И сказал, что немцы заблудились и не придут. А нам надо тащить детям жратву.