-Наш предок Таргитай, - говорила она, обводя взглядом притихших вождей, - когда пришёл на эту землю, то она была необитаема и пустынна. Только ветер шевелил ковыль на степных просторах. С ним было три его сына Липоксаис, Арпоксаис и Колаксаис. Все вы знаете, что именно от них берут своё начало степные племена. Боги решили испытать наших предков, и послали им с неба четыре золотых предмета: плуг, ярмо, секиру и чашу. Только самый младший, Калаксаис, смог поднять эти предметы и отнести их к своему очагу. Именно он стал родоначальником массагетов и от него мы ведём свой род... С тех пор минула тысяча лет и сменилось не одно поколение, но мы продолжаем чтить заветы наших великих предков. Они завещали нам хранить то, что даровано богами, и всячески оберегать, – Томирис помолчала. В шатре стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием светильников. Наконец она вскинула глаза на вельмож: - Так неужели мы отступим от того, что завещали нам предки? Нарушим волю богов, которая для нас, массагетов, священна? И отдадим наши земли на поругание врагу?... Нет, не бывать этому! Да, мы потерпели поражение, но это доказывает, что враг коварен и силён. Тем слаще будет наша победа, когда мы омоем мечи в крови врагов, - она перевела дух. Вздохнула и уже тише продолжила: - Все вы знаете, что я потеряла сына. Он и ещё много славных воинов погибло, защищая наши кочевья. Я ещё раз спрашиваю - так неужели мы оскорбим их память и отступим?... Вы знаете, племена массагетов обескровлены этой войной и одним нам не выстоять. Пусть даже я посажу на коней женщин и детей, нас всё равно будет мало против столь грозного врага... Это не трусость, массагеты никогда не боялись умереть с мечом в руках. Но у нас ещё не было столь могущественного соперника. Я хочу, чтобы вы поняли - только сообща мы сможем одолеть его... Я обращаюсь к вам, послы дружественных нам племён. Передайте своим владыкам моё слово. Пусть шлют мне в помощь воинов, кто сколько сможет. Иначе, чтобы сохранить своё царство, мне придётся отступить дальше в степь. И Кир, ненасытный в своей жадности, двинется дальше.
Томирис знала, чем склонить племена на свою сторону. Только страх за свои кочевья, за своё благополучие, могло сплотить их. Она не ошиблась. Как только закончился совет, в разные стороны полетели гонцы с призывами объединяться под знамёна массагетской царицы Томирис.
Оставшись одна, Томирис, наконец, позволила себе превратиться из царицы в женщину и мать. С того самого момента, когда она получила известие, что её сын погиб, горе разрывало сердце матери. Силой воли она загнала его вглубь своего сознания, заставив себя двигаться, говорить, убеждать. Томирис понимала, что не время рыдать по убиенным воинам. Месть сушила ей слёзы и наполняла всё существо гневом и ненавистью. Но наедине со своими мыслями, она была не в силах совладать с собой.