Ребята взбежали на крыльцо, поднялись следом за тигрёнком по лестнице, выше и выше. Тигрёнок толкнул лапой приоткрытую дверь. Ребята скользнули за ним. Это был чердак. У стены стояла черногривая лошадка-качалка, вся пыльная, даже опущенные книзу глаза и те запылились, — наверно, лошадка потеряла уже надежду на счастье. Старые часы показывали давным давно миновавшую полночь. Какие-то зонтики, абажуры и перья висели в углу, покрытые паутиной и пылью.
Тигрёнок вскочил на кресло с отбитой ручкой. Уцелевшая ручка была резная и изображала льва. На чердаке было темновато, и глаза у тигрёнка вспыхнули огнём, как минуту назад в саду.
Кася прошептала:
— Видишь, это его царство. Тут лошадь и лев. Что он тут делает, когда остаётся один?
— Часы тогда начинают тикать, бьют через каждый час и, может быть, из них выскакивает тогда кукушка.
— Да, да. А из зеркала, может быть, выходит волшебник, садится в кресло и начинает рассказывать удивительные и страшные истории.
Они спустились вниз, и тигрёнок шёл вместе с ними. Тётя дала ему молока в блюдечке под лавкой и сказала, что его зовут Тимонек. Кот Тимонек.
В самом деле, произошло нечто странное: стоило тигрёнку переступить порог кухни, как он уменьшился в размерах, и глаза у него стали другие, и шерсть больше не сверкала. Он точно погас.
Пётрусь сказал Касе:
— Это тебе не какой-нибудь обыкновенный кот Тимонек. Тётя ещё не знает. Только что он был совсем другой. Как он на нас смотрел! Если знать настоящие слова — какое-нибудь заклинание, то ещё неизвестно, что случится. Увидишь!