И когда Санди Хоггарду на другой конец земли наконец-то передали прямо на съемочную площадку, что Доминик некому вести под венец, он закрыл рукой глаза и сидел так очень долго. А потом и вовсе остановил съемки.
И через несколько дней он уже стоял перед нашим домом.
Было раннее утро. Я проснулась и сама не поняла, отчего я проснулась. То ли от шелеста шин подъехавшей машины, то ли от призрачного чувства, что сейчас что-то произойдет.
Я встала и прокралась на веранду на моем втором этаже. Розовая заря осторожно продвигалась по небу и отражалась в синей глади океана.
Скалы вдали лучились золотистым светом. На светлеющем небе еще были видны туманные звезды и бледная луна.
А перед нашим домом стоял Санди Хоггард в светлом костюме со спортивной сумкой через плечо и пытался раскурить сигарету.
Два раза потухла его зажигалка. Тогда он прекратил это занятие, поднял глаза и встретился со мной взглядом. Откуда-то изнутри меня стала бить дрожь.
Я смотрела на него, закрыв рот рукой, чтобы не начать плакать сразу, это было бы не совсем логично. Ведь я прекрасно могла спуститься вниз и уже там от души заплакать весь его костюм.
Он оглядел меня с головы до ног, от спутанных волос до тапочек в цветочек. И улыбнулся.
Я метнулась в комнату, скинула пижаму и стала надевать на себя первое попавшееся платье. С первого раза не удалось, все время выходило то наизнанку, то задом наперед.
Потом я попыталась пригладить перед зеркалом волосы и успокоить рукой свое сердце. Ничего не получилось.
Тогда я тихо-тихо, на негнущихся ногах пошла вниз по лестнице. В доме все спали.
Я не хотела будить бабушку Аманду и тетю Бетси, я даже не знала, который сейчас час. Я подошла к входной двери, осторожно открыла ее, ступила босиком на холодное крыльцо и застыла на месте.
Санди Хоггард открыл калитку и вошел к нам во двор. А я поняла, что дальше не смогу сделать и шагу.
Он поставил свою большую сумку на землю и пошел ко мне навстречу. Как я очутилась в его объятиях, я уже не помню.
Мы даже рассмотреть толком друг друга не успели. Он подхватил меня на руки и прижал к себе, а я обхватила его голову руками, и мои слезы капали ему на волосы.
— Тебя так долго не было, — плакала я, — так долго не было.
Я прижалась губами к его виску и чувствовала его губы на своей щеке. Это не были поцелуи, это было просто объятие двух людей, которые сто лет не виделись друг с другом.
Я коснулась губами его щеки. И по мере того как он отпускал меня из своих объятий на землю, мои губы скользили по его щеке все ниже и ниже.
И только после того как мои губы почувствовали его губы, мое сознание пришло в себя.