— Нет! — в отчаянии закричала она и бросилась к нему.
Но все было напрасно. Коллинз скользнул за железную дверь, и она захлопнулась прямо у Нэнси перед носом. Оглушительный грохот сменился полной тишиной.
— Нет! — снова крикнула она и принялась колотить в дверь, прекрасно понимая, что это бесполезно.
Интересно, Коллинз стоит и прислушивается или уже ушел? Если он еще за дверью, то, возможно, ушел не навсегда?
Нэнси затихла, прижалась ухом к холодному металлу и превратилась в слух. Ни малейшего звука.
Она попыталась повернуть ручку, но та не поддавалась. Отчаявшись, она сползла на пол и закрыла глаза. Никому и в голову не придет их здесь искать. Ведь никто не знает, что делал доктор Коллинз и иже с ним с ее сознанием, не знает и про ребенка. Про их с Сэмом дочку.
Сэм… Он тоже покинул ее. Он теперь в другом мире, и она не сможет вернуть ему разум.
Нэнси вдруг почувствовала апатию.
Все было кончено.
Вспомнить… Вспомнить все…
Громкий стук разбудил его. Он моргнул и попытался прийти в себя.
Он больше не в кабинете доктора Коллинза. Он вообще сидит на чем-то холодном и жестком. И пистолет пропал!
Вспомнить… Вспомнить все.
Это голос не умолкал. Он приказывал ему все вспомнить, а Сэм как раз и не мог вспомнить и осознать, что же произошло в кабинете доктора.
Черт, до чего паршиво! Он предпринял вторую попытку открыть глаза. Что это? Какой-то подвал, здоровенная дверь, а рядом с ней сидит и плачет женщина.
— Нэнси! — хрипло сказал он. Неужели он снова ее потерял?
Она открыла глаза и бросилась к нему.
— Донован!
Он сжал ее в объятиях и услышал, как она плачет.
— Я думала, ты… Ты больше не со мной. Испугалась, что потеряю тебя, как ты потерял меня год назад.
Слава Богу, этого не произошло. Он не знает, где они, что с ними, сколько им еще осталось быть вместе, но, пока они вместе, никому не удастся их одолеть.
Он приподнял ее голову и заглянул ей в глаза, мокрые от слез. Казалось, он слышит, как бьется ее сердце. Или это в бешеном ритме бьется его сердце?
— Нэнси. Нэнси… — Он снова и снова повторял ее имя, будто молитву, коснулся ее лица кончиком пальца, вытер слезы и почувствовал, как она целует его палец. Их взгляды встретились.
Сэма обожгло вожделение, столь сильное, что, казалось, прожжет его насквозь. Внутри вскипела лава. Теперь его было не остановить: никто и ничто не в состоянии потушить вулкан, проснувшийся у него в груди.
Их губы сомкнулись. Он ощущал, как все сильнее, все быстрее колотится ее сердце, как участилось дыхание. Он лизнул ее нижнюю губу, а потом легко прихватил ее зубами.