Из Общей гостиной даже сюда проникал оживленный гомон и смех. Том упрямо подпер кулаками подбородок. Можно подумать ему не хочется дурачиться вместе со всеми… Он на мгновение прислушался к своим ощущениям. Нет, не хочется. Странно, конечно, для одиннадцатилетнего мальчика… но не хочется.
К вечеру Антонин вернулся немного раздосадованный, но вскоре уже широко улыбался и искрометно шутил. Во время ужина Августус вел себя крайне нервно, на шутки Антонина о его самочувствии отвечал грубо. Антонин вскоре сжалился, переключил внимание на пышущие жаром котлеты из молодой телятины.
Августус рассерженно посопел, с видом знатока размазывая джем по тосту, бросил как бы между делом:
— Так ты наполовину магл.
Том почувствовал себя так, будто морозной зимней ночью окунулся в холодную воду, замедленно поднял глаза на Августуса, на лице которого проступало еле сдерживаемое торжество. Мысленно Том отметил находчивость друга, время подобрано безупречно, терпеливость окупалась с лихвой, а главное, что он сам не готов к этому разговору.
Элджи застыл с открытым ртом, преданно хлопал ресницами. Том буравил Августуса потемневшим от гнева взглядом, слова с трудом слетали с непослушных губ, собственный хриплый голос показался чужим:
— Я – волшебник.
На лице Августуса не отразилось никаких эмоций, только в стальных, как холодный клинок, глазах промелькнуло что‑то напоминающее разочарование. Том не отводил тяжелого взгляда. Элджи обеспокоено заелозил на лавке, обычно легкомысленный Антонин впервые нахмурился, бегло оглядел Тома, с осторожностью покосился на Августуса.
— Кто наполовину магл?
— Том. Его отец – магл, хоть мать и была ведьмой.
Некоторое время физиономия Антонина оставалась непроницаемой, затем в темно–карих глазах блеснуло любопытство, брови поползли на лоб.
— Что, правда?
Августус не скрывал удовольствия оттого, что появился благодарный слушатель, а Том все сильнее сжимал кулаки, бледное лицо приобрело сероватый оттенок. Августус с живостью продолжал:
— А живет Том в магловском сиротском приюте вместе с крестной матерью. Она сквиб.
Тут он прервался, чтобы насладиться действием, которое возымели его слова, горделиво вздернул подбородок. Том заставил себя хмыкнуть равнодушно:
— И что все? Больше ничего не выведал?
— Больше профессор Слиппери ничего не сказал, – заметил Августус несколько огорченно. – Должно быть, сам не знает.
Том едва сдерживался, чтобы не запустить в наглого сплетника тарелкой, не в силах остановить поток злого сарказма, спросил с вызовом:
— А разве есть то, чего не знает профессор Слиппери?