Пришло время бить твоим же оружием, подумал Том со злым удовлетворением. Чувствовал, как плечи сами раздаются вширь, выпячивая грудь на манер горделивой птицы.
Сенектус прокашлялся.
— Так что с пророчеством?
Том неспешно, наслаждаясь всеобщим молчанием, присел на подлокотник.
— В нем говорилось о Наследнике Слизерина, если вы помните? Прямых его потомков почти не осталось…
— Кроме тебя, – договорил Августус очень тихо. Он все еще не смотрел ни на Тома, ни на его книгу.
— Также в пророчестве, – продолжал Том так, словно его не прерывали, – упоминались трое, которые по слову Наследника один за другим снимут три Печати.
— Это‑то понятно, – зевнул Антонин нетерпеливо. – Ты знаешь, кто эти трое?
— Я лишь предполагаю. Мы ведь сошлись на мнении, что они как‑то связаны с основателями Хогвартса. А что если они их потомки?
Сенектус вновь принялся нетерпеливо листать фолиант.
— Ты нашел здесь кого‑то подходящего?
— Пока нет, – сознался Том морщась. – Нашел древо потомков Пенелопы Пуффендуй, некоторые семьи либо захирели и стали сквибами, другие живут за границей, да и возраст… то старики, то младенцы. Прямых наследников, как и у Слизерина, практически не осталось.
Тишину нарушил сладкое позевывание, Том уставился на Элджи, тот потупился смущенно:
— Спать хочу.
Сенектус раздраженно глянул на младшего, затем на часы, с великой неохотой захлопнул книгу, которую тут же уволок Антонин, с алчным блеском в глазах принялся разглядывать. Лоб Сенектуса еще покрывали задумчивые морщины, о чем‑то упорно размышлял.
— Странно… почему ты все еще живешь в приюте, Том?
— В смысле?
— Приют ведь для сирот, а у тебя столько дальних родственников, – пояснил Сенектус, отобрав фолиант у недовольно ворчащего Антонина, открыл на нужной странице. – Сам взгляни… даже если не учитывать твою крестную и ее кузину, то остается родной дядя.
Том порывисто встал, веточка семейного дерева, на которую указывал Сенектус, располагалась возле имени матери, дата смерти отсутствовала.
— Я не очень‑то приглядывался, – оправдывался Том смятенно. – Меня в основном интересовали родители, я и Слизерина‑то заметил по чистой случайности. И вообще мне достаточно Крестной с ее воспитательной муштрой. Больше наставников – больше правил.
Антонин довольно оскалился.
— Дело говоришь.
— Я хочу спать, – заскулил Элджи. Он с несчастным видом притулился к Тому, во всю таращил слипающиеся глаза.
— Да–да конечно, – поднялся Сенектус резко. – Мы и так припозднились, давайте по кроватям. Завтра все решим окончательно.
Том не чувствовал усталости. Даже когда друзья забылись сном, он безучастно наблюдал как Корникс гонит со своего насеста непрошеного гостя. Фас – паук Августуса – неизменно находил способ выбраться из стеклянного плена террариума. В разрез поведению обычных пауков, что плетут паутину по темным углам, это десятилапое чудовище в первую же ночь облюбовало насест Корникса. Каждый вечер, возвращаясь с уроков, Том находил ворона в дурном настроении за очищением насеста от липкой и на удивление крепкой паутины.