* * *
В июле 1941 года Санников вступил в народное ополчение, был на фронте членом редколлегий и корреспондентом различных дивизионных и армейских газет. Участвовал в боях, был контужен.
После фронта отец работал в журнале «Октябрь» заместителем Ф. И. Панферова. Затем, кажется в 1950 году, Панферов по какому-то поводу им пожертвовал, и отец стал работать в отделе поэзии, а в 1954 году ему пришлось из журнала уйти совсем. И помнится, что он это тяжело переживал.
Григорий Александрович Санников умер 16 января 1969 года, не дожив немного до 70 лет. Урна с его прахом захоронена на Новодевичьем кладбище недалеко от могилы Белого.
На могиле Андрея Белого каждой весной расцветают незабудки, и, согласно легенде, вырастают они сами, никто их никогда не сажал. Я знаю, что многие годы за могилой никто не ухаживал и не единого цветка нельзя было увидеть, положенного чьей-либо рукой. Памятник так сильно накренился, что готов был упасть, а незабудки цвели. Сейчас памятник приведен в порядок. В 1907 году в стихотворении «Друзьям» Андрей Белый сказал:
Не смейтесь над мертвым поэтом;
Снесите ему цветок;
На кресте и зимой и летом
Мой фарфоровый бьется венок.
А год спустя в стихотворении «Мой друг» поэт напишет:
…И бьются на венках, звеня,
Фарфоровые незабудки.
ПИСЬМА АНДРЕЯ БЕЛОГО Г. А. САННИКОВУ[15]
Детское <Село>. 25 ноября<1931 г.>
Дорогой друг Григорий Александрович <…> Что сказать о нашем житье в Детском? Все, что касается нас с К<лавдией> Н<иколаевной> — мирно, благополучно; живем тихо: очень много работаем; К<лавдия> Н<иколаевна> помогает мне в работе над Гоголем[16] (диктую ей, и она ведает роем выписок и цитат); работа разрастается так, что никакой нет возможности вогнать интереснейший материал в 12 печ. листов, ибо проделана работа на минимум 25 печ. листов (изучен Гоголь, рассортированы в 100 почти рубриках и выписаны цитаты): три месяца с половиной прошло лишь в чтении Гоголя, извлечении сырья; и богатство материала к плану книги превысило ожидания; сейчас жалко такой богатый материал вгонять в 12 печ. листов, то есть комкать, когда в деталях вся сила; и придется мне писать В. И. Соловьеву, что представлю лишь >1/>2 плана (стиль, мир глаза и часть быта): сюжет, идеология и ряд глав предполагают вторую часть.
В Ленинграде почти не бываем; видим главным образом детскоселов, соседей (Шишковых, Петрова-Водкина и нек<оторых> других); живется с Разумниками тихо и просто[17] <…>
Вероятно, в первых числах января будем в Москве; и тогда, конечно, будем видаться, это для меня радость, ибо я так привык к Вам и к К<лавдии> Алек<сандровне>