Однако Майлс отреагировал на мое поспешное согласие вовсе не так равнодушно, как я ожидала. На его красивом лице появилось выражение такого разочарования, словно я вместо конфеты, как, признаюсь, это бывало в детстве, сунула ему в руку дождевого червяка.
— Что ж, дорогая кузина, — пробормотал он, даже не попытавшись скрыть раздражение, — думаю, у тебя есть хороший помощник и вряд ли ты теперь нуждаешься в моей помощи. Подозреваю, и мне не стоит рассчитывать на твою…
— Да ты с ума сошел, Майлс! — поспешила я опровергнуть его выводы, сделанные на основании логики, мне непонятной. — Уверена, Мэтью и для тебя найдет задание. И потом, я же обещала тебе помочь. А я своих обещаний назад не беру.
— Спасибо и на том. — Майлс изобразил гримасу, которая должна была означать лучезарную улыбку, исполненную благодарности. — Я тебе позвоню.
— Ну и братец у тебя, — посочувствовал мне Мэтью, когда мы сидели в маленьком кафе, напротив полицейского участка.
— Он не братец, а кузен, — поправила я. Почему-то сейчас мне особенно хотелось подчеркнуть, что мы с Майлсом не близкие родственники.
— Какая разница. Странный он, Кэролайн. Честное слово, странный. Неврастеник он, что ли?
— Да, он вспыльчивый, — согласилась я. — Иногда высокомерный. Может быть, немного странный. Но вроде бы нормальный. Хотя кто из нас нормальный, Мэтью?
После выходки Майлса настроение у меня упало окончательно. Да и Мэтью Соммерс как будто был чем-то огорчен. Поэтому, увы, свидание наше превратилось в копию моих посиделок с Лесли: три порции виски, смешанного с вишневым соком — разумеется, для меня; три порции чистого виски — разумеется, для него, и долгая беседа о том, как непросто хорошим людям живется на этом свете.
Мэтью, как истинный джентльмен, проводил меня до дому и даже стал свидетелем взбучки, которую мне устроила мисс Пейн. Я обещала своей старушке, что вернусь к ужину, поэтому мясо в брусничном соусе и пирог с яблоками дожидались меня в девственно холодном состоянии. Но я была слишком уставшей и мрачной, чтобы оправдываться, поэтому улеглась спать, а все извинения решила отложить на потом. Дженевра выглядела обиженной, и это, конечно, не добавило мне радости.
Наверное, Майлс прав, подумала я, засыпая. Писатели ужасно необязательные, непунктуальные и неряшливые люди. Но что же делать, если я никогда не была другой?