Тристен уже не просто объяснял, что с ним происходило, он исповедовался. Делился со мной тайнами, которых в себе держать уже, наверное, не мог. Глаза его были полны страдания.
— Я... то, что живет внутри меня, — говорил он, — во сне оно пытается убить девушку... и ему это нравится. Ему в кайф зарезать человека.
Я в ужасе вскочила со стула:
— Тристен!
Надо было спасаться от него. Он все же безумен. Но он схватил меня за запястье, и я посмотрела на его руку:
— Прошу тебя, отпусти!
— Джилл, — ровно сказал он, пытаясь меня успокоить. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь. Живущий во мне зверь жаждет не твоей крови. Во сне не ты.
Я все еще смотрела на руку Тристена, но я снова села, не видя другого выхода. Он был слишком силен, я бы не вырвалась.
— Чего ты хочешь от меня? — Мой голос все еще дрожал. И хотя я уже знала ответ, я все равно повторила свой вопрос: — Почему ты ко мне пришел?
— Я хочу повторить описанные здесь опыты. — Он кивнул на стол, все еще не выпуская мою руку. Держал он меня сильно, но не больно. — И я хочу, чтобы ты мне помогла. Ты единственная, кому я доверяю и при ком я смогу пить эти растворы. А ты при необходимости сможешь нейтрализовать токсины.
Я покачала головой — мне было слишком страшно, чтобы чувствовать себя польщенной.
— Нельзя тебе все это пить...
Тристен поднял руку с книгой:
— В книге все четко описано. Этот состав не только порождает зверя, но и убивает его. Именно так Джекил переходил из одной сущности в другую — пил составы.
«Зверь». «Чудовище». Просто безумие. То, о чем творит Тристен, — полное сумасшествие.
— Я тебе не помогу, — сказала я. — Я не могу. — Мой взгляд метнулся на ящик. — Я тебе бумаги не отдам. Тебе нужен врач...
— Я сын лучшего психотерапевта в мире, — сообщил Тристен, пристально глядя мне в глаза. — Но мне нужно не сидеть в кресле у него на приеме. Мне нужно работать в лаборатории. Нам нужно работать. Вместе.
— Тристен, нет. — Почему у него такой ясный взгляд, когда он — в этом не было никаких сомнений — бредит?
— Джилл, — Он внимательно смотрел на .меня. Его глаза притягивали, казались теплыми, умными и не выдавали безумия. — Мои кошмары в последнее время участились и стали ярче. Я боюсь, что живущее внутри меня чудовище становится сильнее. Оно уже слишком часто обретает надо мной власть.
Глаза мои опять на лоб полезли.
— Что? С Тоддом это было не первый раз?
На этом Тристен замолчал. Его признание закончилось. Но в его глазах я успела прочить удивление и упрек самому себе — в том, что он рассказал мне больше, чем хотел.