Я не хочу трогать этот нож. Никогда. Ни за что. Однако выбора нет: надо подойти, вытереть кровь мокрыми листьями и убрать нож обратно за спину.
Я должен все это проделать. Иначе нельзя.
Краем глаза я снова замечаю труп спэка, сразу отвожу взгляд и берусь за нож.
— Пошли, Манчи. — Я как можно аккуратней вешаю на плечо сумку Виолы.
Не предай меня. Не оставь меня.
Пора в путь.
— Мы ее найдем, — говорю я вслух.
Лагерь остается за спиной, и я устремляюсь к дороге. Проще всего идти прямо по ней — и идти как можно быстрее. Заслышав приближение армии, я спрячусь в кустах и попробую что-нибудь предпринять.
Возможно, даже выйду им навстречу.
Продираясь сквозь заросли, я вдруг слышу лай:
— Тодд?
Оборачиваюсь через плечо, стараясь не глядеть на лагерь:
— Пошли, Манчи!
— Тодд!
— Я сказал пошли. Не отвлекайся.
— Сюда, Тодд! — лает Манчи, виляя обрубком хвоста.
Тут уж я окончательно разворачиваюсь:
— Что ты сказал?
Он показывает в другую сторону:
— Сюда! Сюда!
А потом лапой стаскивает с головы повязку и щурится на меня больным глазом.
— Что значит «сюда»?! — вопрошаю я.
Манчи кивает и продолжает звать меня не только в лесную чащу, но и в обратную от армии сторону.
— Виола! — лает он, бегая по кругу и глядя в лес.
— Ты взял след? — спрашиваю я, чувствуя, как грудь распирает от радости.
Манчи согласно тявкает.
— Ты ее учуял?!
— Сюда, Тодд!
— Нам точно не надо на дорогу? Обратно, к мэру? — спрашиваю я на всякий случай.
— Тодд! — лает Манчи, чувствуя смену моего настроения и тоже ликуя.
— Ты уверен? Надеюсь, ты уверен, Манчи. Очень надеюсь.
— Сюда! — последний раз повторяет мой пес, срывается с места и мчится дальше вдоль реки, прочь от армии.
В сторону Хейвена.
Не знаю почему — да и какая, к чертям, разница? — я бросаюсь за ним и бегу, насколько позволяют раны, без конца повторяя про себя: «Хороший пес. Хороший пес, черт возьми».
— Сюда, Тодд! — снова лает Манчи, огибая очередную скалу.
С тех пор как мы покинули лагерь спэка, местность вокруг становится все более и более неровной. Лес то и дело взбирается на холмы, а мы поднимаемся и спускаемся следом, такшто наше бегство больше похоже на туристический поход. На вершине очередного холма я осматриваюсь и вижу перед собой все новые и новые возвышенности, поросшие деревьями: некоторые так круты, что легче будет обойти их кругом. Дорога и река змеями вьются между холмов справа, и иногда я совсем теряю их из виду.
Хотя пластырь вовсю заживляет раны, каждый шаг причиняет жуткую боль. И время от времени меня хотя рвать давно нечем.
Но мы все равно идем дальше.