Не знаю, так ли это, но выбора нет.
Вставай, Тодд Хьюитт. Вставай и ИДИ!!!
— Да, — говорю я вслух, тяжело дыша и растирая руками колени. — Куда нам, Манчи?
И мы снова пускаемся в путь.
След по-прежнему ведет нас через глушь, избегая дороги и любых зданий, которые я иногда вижу с вершин холмов, но неизменно вперед, неизменно на восток, к Хейвену, — только Аарону известно почему. Вскоре мы натыкаемся на еще один впадающий в реку ручеек. Я осматриваюсь — не притаился ли где крок? — и набираю в бутылки свежую воду. Манчи заходит прямо в ручей и пьет, безуспешно отфыркиваясь от маленьких медных рыбешек, которые норовят в него впиться.
Я встаю на колени и смываю с лица пот. Холодная вода бьет по коже, как пощечина, и я немного взбадриваюсь. Знать бы, сможем ли мы их нагнать! Знать бы, насколько они нас опередили…
Как ужасно, что Аарон нас выследил.
Как ужасно, что он нашел Виолу.
Как ужасно, что Бен и Киллиан мне не соврали.
Как ужасно, что Бена сейчас нет рядом.
Вот бы вернуться в Прентисстаун…
Я снова встаю и поднимаю взгляд к солнцу.
Нет, нет! Не хочу я в Прентисстаун. Больше не хочу, ни за что туда не вернусь.
А если бы Аарон не нашел Виолу, мы бы с ней тоже никогда не встретились, и это плохо.
— Пойдем, Манчи, — говорю я, поворачиваясь за сумкой.
И тут замечаю на камне греющуюся на солнышке черепаху.
Очуметь можно!
Никогда не видел такой черепахи. Панцырь у нее неровный, шипастый, с темно-красными полосками по бокам. Черепаха почти полностью его открыла и подставляет солнцу мягкую спинку.
Там, откуда я родом, черепах едят.
Ее Шум состоит из одного длинного ааааааах, так она рада теплу. Насчет нас она не очень-то переживает: думает, наверное, что в любую секунду успеет захлопнуть панцырь и нырнуть в воду. А если мы и успеем до нее добраться, панцырь нам нипочем не вскрыть.
Вот только у меня есть нож, которым черепаху можно… убить.
— Черепаха! — лает Манчи, тоже ее увидев. Близко он не подходит, потомушто болотные черепахи легко могут дать отпор собаке. Вот и эта преспокойно греется на солнышке, не принимая нас всерьез.
Я тяну руку за спину.
Я уже почти дотянулся, как вдруг между лопатками вспыхивает острая боль.
Я замираю. Проглатываю слюну.
(Спэк боль отчаяние.)
Смотрю в воду на свое отражение: волосы похожи на птичье гнездо, полголовы закрывает повязка — грязная, как старая овца.
Одна рука тянется за спину.
(Красная кровь страх страх страх.)
Я перестаю тянуться.
И возвращаю руку на место.
Встаю.
— Идем, Манчи, — говорю я, не глядя на черепаху и даже не вслушиваясь в ее Шум. Манчи принимается лаять, но я перехожу ручей, и мы идем дальше, дальше.