— От тебя никакой пользы! — повышаю я голос.
— Но я ведь убийца, — говорит он, и на его ноже блестит кровь.
Зажмуриваюсь и стискиваю зубы.
— Оставайся здесь, — цежу я. — Оставайся здесь.
— Манчи? — удивленно спрашивает пес.
Я открываю глаза. Мальчика нигде нет.
— Нет, не ты, Манчи. — Я глажу его за ухом. — Не ты.
И я начинаю соображать. Среди туч, ураганов, сияния, звезд, боли, гула, дрожи и кашля я начинаю думать.
И думать.
Я чешу за ухом своего пса, своего глупого клятого расчудесного пса, которого я не хотел, но который всегда был рядом и шел за мной по болоту, а потом укусил Аарона, когда тот пытался меня задушить, и нашел Виолу, когда та потерялась, и который сейчас лижет мою руку розовым языком, и чей больной глаз до сих пор зажмурен после встречи с Прентиссом-младшим, а хвост на две трети короче после схватки с Мэтью Лайлом, когда мой храбрый пес, мой пес напал на человека с мачете, чтобы меня спасти, и который в очередной раз вытаскивает меня из черноты и всякий раз напоминает, кто я, стоит мне позабыть.
— Тодд, — бормочет он, тыкаясь мордой мне в руку и топая задней лапой по земле.
— Есть идея, — говорю я.
— А если не получится? — спрашивает мальчик откудато из-за деревьев.
Не обращая на него внимания, я вновь подношу к глазам бинокль и нахожу лагерь Аарона. Прямо перед лагерем, ближе к нам, стоит сухое раздвоенное дерево, голое и отбеленное, как бутто в него давнымдавно ударила молния.
То, что нужно.
Я откладываю бинокль и обеими руками беру Манчи за голову.
— Мы должны ее спасти, — говорю я. — Мы оба.
— Спасти, Тодд! — лает Манчи, виляя обрубком хвоста.
— Ничего у вас не выйдет, — говорит по-прежнему невидимый мальчик.
— Тогда оставайся здесь! — говорю я в воздух и, борясь с кашлем, посылаю своему псу картинки с распоряжениями. — Все просто, Манчи. Ты просто беги.
— Беги! — лает он.
— Хороший мальчик. — Я снова чешу его за ухом. — Молодец!
Я с трудом встаю на ноги и полу-иду, полу-скольжу, полу-ковыляю обратно к выжженной деревне. В моей голове теперь что-то стучит — как бутто я слышу пульс собственной зараженной крови, — и весь мир пульсирует. Если крепко зажмуриться, сияющие ураганы немного меркнут, и все почтишто встает на свои места.
Первым делом мне нужна палка. Мы с Манчи рыщем по обугленным зданиям в поисках палки нужного размера. Все вокруг черное и трухлявое, но это как раз хорошо.
— Пойдет, Тодд? — спрашивает Манчи, вытаскивая палку с половину себя из-под кучи сгоревших стульев. Что же тут такое стряслось?
— Отлично! — Я беру у него палку.
— Ничего у вас не выйдет