Я сглатываю слюну, трясусь и кашляю.
Итак, вот мой план. Может, не бог весть какой, однако на большее мой издерганный, пульсирующий мозг неспособен.
Манчи бросит палку где-нибудь в лесу, с наветренной от Аарона стороны. Тот учует дым и подумает, что это мой лагерь. Потом Манчи прибежит в лагерь Аарона и начнет лаять как оголтелый, изображая, что зовет меня. Это нетрудно, надо просто повторять мое имя (что он и так все время делает).
Аарон погонится за ним. Аарон попытается его убить. Но Манчи будет быстрее (просто беги, Манчи, просто беги). Аарон увидит дым. Поскольку он ни капельки меня не боится, он пойдет прямо на него, чтобы прикончить меня раз и навсегда.
Тем временем я приплыву к его лагерю по реке и, пока Аарона нет на месте, спасу Виолу. Заодно заберу и Манчи, который должен благополучно убежать (просто беги, Манчи).
Ну да, вот такой план.
Знаю.
Знаю, но если он не сработает, тогда мне придется убить Аарона.
И если до этого дойдет, уже неважно, кем я стану и что подумает Виола.
Неважно.
Это необходимо сделать, и я это сделаю.
Я вытаскиваю нож из ножен.
Местами на нем до сих пор видны пятна засохшей крови — моей и спэкской, клинок ярко блестит и мерцает на сонце, мерцает и блестит. Самый кончик немного приподнят, точно безобразный большой палец, зазубрины похожи на скрежещущие клыки, а лезвие пульсирует, как полная крови вена.
Мой нож живой.
Пока я держу его в руке, пока пользуюсь им, нож живет, чтобы забирать чужие жизни. Ему нужен хозяин, я должен позволить ему убивать, и он жаждет, всей душой жаждет резать, вспарывать и кромсать, но этого должен хотеть и я, наши с ним воли должны объединиться.
Ему нужно мое позволение. Я в ответе за его действия.
Но с ним мне проще решиться.
Если дойдет до убийства, неужели я снова потерплю неудачу?
— Нет, — шепчет нож.
— Да, — шепчет ветер.
Капля пота с моего лба разбивается о лезвие, и нож вдруг становится самым обыкновенным ножом, полезным инструментом и куском блестящей стали.
Обычный нож, и только.
Я кладу его на дно лодки.
Меня опять трясет. Я выкашливаю новую порцию слизи. Поднимаю глаза и осматриваюсь, не обращая внимания на зыбкость мира и подставляя тело прохладному ветру. Река начинает поворачивать, и я вместе с ней.
Совсем скоро. Другого выхода нет.
Я поднимаю голову и вглядываюсь в деревья по левому берегу.
Зубы стучат.
Дыма пока не видно.
Ну давай же, малыш, пора!
Дыма нет.
Дыма нет.
Поворот становится круче.
Давай, Манчи!
Дыма нет.
Тук-тук-тук — стучат мои зубы. Я обхватываю себя руками…
Дым!
Первые крошечные клубы поднимаются над деревьями чуть ниже по реке, похожие на комочки ваты.