– Мне свои письма принести? Те, что ты мне писал? – спросила Екатерина. Князь Сергей кивнул:
– Неси. Будет лучше, если их тоже не останется. Не хочу, чтобы они попали в лапы жандармам!
Трубецкая тут же неслышно вышла из кабинета. Князь достал из ящика следующую пачку бумаг и тоже отправил ее в огонь. Исписанные листы громко зашуршали, сворачиваясь в огне в рулоны и чернея, несколько ярких искр вылетели из камина и погасли, не долетев до прикрывающего его экрана. Сергей поднял кочергу и принялся ворошить ею угли, перемешивая их с недогоревшими обрывками писем, помогая бумаге и написанным на ней словам поскорее превратиться в пепел. Пламя разгорелось сильнее, вновь ярко осветило комнату теплым красновато-оранжевым светом, таким неуместно веселым, что Трубецкой поморщился от досады. Раньше он любил смотреть на горящий в камине огонь – это всегда приводило его в самое хорошее расположение духа, но теперь ему было не до веселья. В огне камина сгорали не просто письма друзей, которые он когда-то нетерпеливо распечатывал и с радостью принимался читать, и Екатерины, на которые он набрасывался с особенной жадностью, не просто деловые бумаги, составлением которых он так не любил заниматься, не просто распоряжения для управляющих и дворецкого – там скукоживалась, чернела и рассыпалась невесомым пеплом вся его прежняя жизнь. В пламени с треском сгорала наивная вера в то, что он может изменить к лучшему весь мир и сделать всех людей счастливыми, ярко вспыхивала убежденность, что ради этой прекрасной цели можно пожертвовать несколькими или даже многими людьми, рассеивалась легким, почти невидимым дымом готовность принести в такую жертву самого себя.
В кабинет вернулась Екатерина. В одной руке она держала красивую резную шкатулку, в которой хранила письма своих родственников и самых близких подруг, а в другой – толстую пачку еще каких-то конвертов.
– Это еще не все, сейчас я остальное принесу! – сообщила она и положила шкатулку и конверты с письмами на пол перед камином. Сергей ответил ей сосредоточенным кивком – он в тот момент как раз комкал очередные несколько исписанных чьим-то каллиграфическим почерком листов. Екатерина снова исчезла и снова вернулась через несколько минут, высыпав на пол еще один огромный ворох бумаг. Пламя в камине, словно радуясь такой богатой добыче, разгорелось еще жарче, и его многочисленные языки бешено заплясали на бумажных листах. Больше они в ту ночь не угасали: Трубецкие каждую минуту подкидывали в камин все новые и новые письма, не давая огню ослабнуть. И огонь, благодарный людям за такую неслыханную щедрость, полыхал все сильнее, превращая в одинаковые горстки пепла каждое из принесенных ему в жертву писем. Он даже пытался вырваться из камина наружу, самые длинные языки пламени вытягивались так далеко, что едва не обжигали руки жгущих бумаги супругов, в воздух взлетали искры, а на пол вываливались маленькие тлеющие угольки. Сергей и Екатерина поспешно наступали на них, не давая им разгореться сильнее и поджечь паркет, но огонь все равно продолжал бушевать в тщетной надежде вырваться из камина и охватить весь дом.