Он дописал письмо, уточнил у тюремщика число и несколько раз взмахнул исписанным листом бумаги, давая чернилам подсохнуть. Солдат забрал у него и этот лист, и все письменные принадлежности и молча удалился, вновь оставив поэта наедине с роящимися у него в голове стихотворными замыслами. Кондратий Федорович устало вздохнул и опять растянулся на койке. Если бы надзиратель хоть на минутку отвернулся, когда он писал! Он бы спрятал под одеяло один лист бумаги, и, возможно, это помогло бы ему теперь сосредоточиться! Но теперь сожалеть об упущенном шансе заполучить бумагу все равно было слишком поздно.
Через час в замке на дверях камеры снова заскрежетал ключ: подошло время прогулки. Рылеев поплотнее запахнулся в тюремную робу, вышел в темный коридор и зашагал привычным путем к выходу во двор крепости. Там уже бродили, хмуро поглядывая то друг на друга, то на возвышающийся над ними едва различимый в туманном петербургском воздухе шпиль, несколько его бывших соратников. Они вяло кивнули Кондратию, он так же нехотя кивнул в ответ. Разговаривать им уже давно было не о чем. Каждый был погружен в свои собственные мысли.
А ведь еще совсем недавно они так радовались встречам на прогулке и спешили поделиться всем, что было с ними на допросах и что они слышали от тюремщиков!..
– Ты представляешь, что мы вчера узнали? – к Рылееву подошел возмущенный Николай Бестужев. – Знаешь, почему Одоевский так и не стал мне отвечать?
Кондратий покосился на замершего в нескольких шагах от них надзирателя и незаметно указал на него глазами Николаю. Но тот в ответ лишь пренебрежительно махнул рукой:
– Они уже давно за нами не следят! Что мы здесь, в кутузке, можем сделать – новый заговор устроить?
Говорил он, правда, на всякий случай достаточно тихо, чтобы присматривающие за выведенными на прогулку заключенными солдаты не расслышали его слов. Но те и в самом деле выполняли свои обязанности равнодушно и явно не ждали от бывших бунтовщиков никакого нарушения правил.
– Так что там с Одоевским? – вернулся Рылеев к первой фразе Бестужева. Он хорошо помнил, как Николай и его брат Михаил радовались, что оказались в соседних камерах. На одной из прогулок, когда они оказались во дворе одновременно с Кондратием, братья рассказали, что сначала просто стучали друг другу в стену, чтобы не чувствовать себя одинокими по ночам, а потом им пришла в голову идея переговариваться таким образом.
– Буква «Аз» – это один удар в стену, «Буки» – два и так далее, – с гордым видом объяснил Рылееву эту премудрость Михаил Бестужев. – Выбьешь одну букву – и делаешь паузу, выбьешь все слово целиком – пауза чуть больше. Мы уже наловчились быстро перестукиваться и все понимать!