Он терпеливо пережидал скучнейшую ежедневную реальность с ее обязаловкой, нудными уроками и школой, непонятными девчонками и странными противоречивыми взрослыми. В реальности он был очень тусклым самим собой, а в книгах — очень яркими всеми сразу. Он читал все свободное время и иногда по ночам. Раскрывая книгу, он становился счастливым и исчезал. Можно было сто раз крикнуть у него над ухом, что пора обедать, — он не слышал. Он падал в водопад вместе с луибуссенаровскими похитителями бриллиантов, блуждал в пещерах с Томом Сойером и Бекки Тэтчер, отбивался от кегельных шаров, заграбаставших в аренду всю Землю по прихоти Клиффорда Саймака.
Невероятное количество прочитанных книг в средних классах проросло интуитивной грамотностью. Он не знал ни одного правила русского языка, но диктанты щелкал безошибочно. Рука сама выводила нужное написание слова. Он учился на тройки и четверки, а во время диктантов отличники списывали у него. Реальность перестала быть тупой и нудной, когда он открыл для себя музеи — машины времени. Там он впервые столкнулся с понятием прошлого.
Как они волновали детское воображение, эти ржавые изогнутые мечи, отпечатки в камне крыльев археоптерикса, кости мамонта! И диорамы с пейзажами детства Земли, и косматые первобытные люди в натуральную величину, и впервые услышанное слово «история»… Невероятное, самое первое ощущение себя маленьким звеном в цепи исторических эпох. Ощущение острого любопытства: «А что здесь было до меня?» — и впитывание осколков древней истории, жадное поглощение описаний битв и походов. Греческие амфоры, этрусские украшения, скифское оружие, египетские пирамиды, древнегреческая скульптура, византийское искусство, древнерусская икона, Ренессанс… Вместе с книгами теперь и музеи стали катализаторами воображения юного Феди. Он и не заметил, как быстро проглотил все возможные книги по искусству, окончил искусствоведческий факультет художественной академии, потом аспирантуру. Он был лучшим в своем деле, обходил и обсмотрел все музеи мира и не переставал удивляться, что за это удовольствие ему еще и деньги платят.
Незнание бытовой стороны жизни было противовесом его начитанности. Оно порой заводило Федора черт знает куда. Он понятия не имел, что можно переспать и не жениться. Результат — три неудачных брака и трое детей. Он мог снять с себя последнее и отдать, искренне не понимая, что нужно же и себе что-то оставить. Может быть, за эту наивность ему воздавалось везением. Его не перемолола армия, не сожрал советский строй, не затюкали жены. Он не спился. И сегодня современная реальность по-прежнему была малоинтересна пожилому мальчику по имени Федор Хижняк. Настоящая жизнь для него по-прежнему пряталась под обложками книг, в музейных хранилищах и экспозициях. Но сегодня он сам пишет книги — о музеях, об искусстве и художниках…