- Эй, что за гомон?! - вскакивал хозяин, заслышав спор или громкий разговор. - У меня за ужином-то ни-ни: ешь, пей вдоволь, а орать да спорить не смей! Китайский бог!
И грозил провинившимся ножом или вилкой. Поговорив о том о сем с Александром - говорил-то только он, рассказывая о своем хозяйстве, - снова привставал с места и, хмуря брови, лил через стол колокольное гудение звучного голоса:
- Ах ты лытушник паскудный, Юрка Переверзев! Замечаю, что вином моим брезгуешь?
- Никак нет-с, ваше сиятельство. Потребляю с превеликим удовольствием, - оправдывался Юрка.
- Нет, я вижу - уж полчаса один и тот же бокал не почат. - И кричал лакею: - Петруха, возлияние!
Все уж знали, что означает это слово. Гости, смеясь, поворачивались в сторону Юрки, довольные, счастливые, подмигивающие, а уличенный в непитие напитков дворянчик спешил схватить со стола салфетку и прикрыть ею воротник сюртука, вытягивал шею, потому что лакей, выполняя волю князя, взяв бутылку, уже наклонял её над головой гостя, чтобы совершить "возлияние". С треть бутылки красного вида выливалась прямо на голову под одобрительный смех остальных, потом он убегал мыться, пытаясь скрыть унижение и муку под кривой благодарной улыбкой. Ребров-Замостный при этом не улыбался...
Александр с краской стыда на лице, будто облит вином был сейчас он сам, наконец не выдержал и спросил у князя:
- Постигнуть не могу, ваше сиятельство! Зачем же сажать за свой стол людей, которых не уважаешь, презираешь даже?
Ребров-Замостный нахмурился, постучал ножом по краю тарелки. Такие вопросы задавали ему крайне редко и давать на них ответы князь не любил. Но сейчас заговорил:
- А потому, китайский бог, что не спокоен я сердцем...
- Еще бы вам быть спокойным! - собрался высказать Александр князю все, что накипело внутри. - Уморили за день шесть человек только забавы ради. Экий грех!
- Не в том дело! - проревел Евграф Ефимович. - Несоответствие вижу между богатством и властью, полученных от рождения, и тем, что сам по природе своей представляю. Книги умные читал, а все впустую, ученей не стал, зато уяснил идейку: есть я результат случайного, механического возвышения, коим можно и кусок говна на верх высокой башни положить. В вас же, сударь, через сходство ваше с государем императором, вижу я возвышенность характера метафизического, а посему и позвал я вас к себе и выделяю среди прочих лайдаков. Вы, сударь, государь для меня, ибо с такой физиономией, с такими манерами и чистотой души нельзя не быть первым среди первых! Китайский бог!