Я имею прекрасное представление о людях, не умеющих рассказывать, и как ни старайся, не могу сказать, что мадемуазель Барбора к ним принадлежит. Я наблюдал за ней, когда она вела машину без малейшего признака усталости, и размышлял о том, что она сказала мне о дедушке и Сатурнине. Я отдавал себе отчет в том, что в последнее время произошло весьма мало таких событий, за которыми бы не стоял мой сумасбродный слуга, и меня даже почти радовало, что я возвращаюсь в Прагу без него. Дело в том, что со слов доктора Влаха дедушка привык к услугам Сатурнина и поэтому доктор просил меня оставить Сатурнина у дедушки хотя бы до тех пор, пока дедушка окончательно не поправится.
На губах Барборы появилась легкая усмешка, и я спросил ее, почему она улыбается. Она ответила, что представила себе, как я буду один хозяйничать на своей шхуне и мне бы следовало пригласить тетю Катерину. Признаться, я тоже об этом думал. Конечно, не о приглашении тети Катерины, для этого сперва надо было бы сойти с ума. Но я думал о том, что не очень-то приятно будет жить на судне одному как на необитаемом острове. Мне даже пришла в голову мысль спросить госпожу Суханкову, не свободна ли моя старая квартира.
На горизонте появились пражские башни, и наш путь помаленьку подходил к концу. Мной овладела легкая подавленность. Еще час назад мне всё было совершенно ясно. Я поблагодарю мадемуазель Барбору за то, что она подвезла меня и договорюсь с ней о свидании. Спокойно и непринужденно, ведь я не мальчишка. Некоторые вещи кажутся более легкими чем они есть на самом деле. Примерно такое же чувство вас охватывает, когда вы наблюдаете за гимнастом, проделывающим упражнения на гимнастических снарядах. Боже мой, думаете вы, да ведь это совсем не трудно! Но попробуйте сами это сделать. Я думал о нашем предстоящем прощании с мадемуазель Барборой. Я предчувствовал, что все обдуманные и тщательно подготовленные слова перепутаются у меня в голове, и на меня смешно будет глядеть. Я выйду из машины, поблагодарю за приятное путешествие, произнесу какую-нибудь нелепую фразу, мадемуазель Барбора с улыбкой махнет рукой в знак того, что не за что благодарить, подаст мне руку, скажет „до свидания“, нажмет на педаль сцепления, и мой заикающийся голос, предлагающий вскоре встретиться замрет в грохоте уезжающего Рапида...
У меня настолько живо возникла перед глазами эта картина, что я уже вперед обдумывал, что я буду делать, если во время прощания не найду в себе мужества попросить у нее свидания. В голове у меня возникали разные мысли: я могу с ней как бы случайно встретиться в теннисном клубе, или же послать ей письмо через собирателя мячей Пепика, и предоставить этим самым остальным членам на целую неделю тему для разговора.