Когда я выходил из комнаты я заметил, что тетя Катя широко раскрыла рот, а это значило, что она собирается разразиться какой-нибудь пословицей. Мне удалось закрыть дверь, прежде чем она успела вымолвить слово.
В пятницу настроение у дедушки было очень хорошее, и он даже поинтересовался, где Сатурнин. Сатурнин явился и отдал
дедушке по-военному рапорт. Он заявил, что все в полном порядке, газетный киоск водворен на свое место, а автомашина отправлена в ремонтную мастерскую. Однако механик настоятельно требует какую-нибудь фотокарточку машины, чтобы иметь представление о том, как собственно она раньше выглядела. Он спрашивает также, не осталась ли одна дверца этой машины в гараже. Сатурнин уже искал ее там, но не нашел. Он собирается навести справки в газетном киоске, нет ли ее там.
Вообще же авария, мол, не имела серьезных последствий. Правда, владелец киоска пережил нервный шок, однако это случилось с ним не во время аварии, а после возвращения с обеда, когда он обнаружил, что киоск исчез. Дедушка рассмеялся, предложил Сатурнину сигару, и после этого они забавлялись вдвоем до самого вечера. Тетя Катя утверждала даже, что они занимались гимнастикой. Мне об этом ничего неизвестно, так как все это время я провел в своей комнате.
После обеда дедушка предложил мне рассказать об Италии и о графине, но я попросил его заняться чем-нибудь другим. С моей стороны это было весьма безрассудно, однако кто мог предположить, во что все это обратится. Дедушка сообщил, что Сатурнин научил его некоторым приемам джиу-джитсу, и он предлагает научить им и меня.
То, что произошло потом, вам покажется невероятным. Прошу вас не забывать, что я был далек от того, чтобы драться с пожилым человеком. Я принял его шутливый выпад пассивно, и это оказалось ошибкой. Его первый прием, при помощи которого он пытался сбить меня с ног, вызвал на моих губах снисходительную усмешку и усыпил мою бдительность. Вдруг дедушка отпрянул в сторону и неожиданно, с невероятной силой, налетел на меня сбоку.
Последствия были ужасны. Я полетел через всю комнату по паркетному полу и упал на расстоянии примерно четырех метров от того места, где я прежде стоял. Когда я попробовал встать, у меня потемнело в глазах от дикой боли в щиколотке правой ноги. Когда Сатурнин с прислугой Марией вели меня в мою комнату, дедушка все еще смеялся, и кричал мне в вдогонку, что это пройдет.
Меня уложили в кровать и послали в город за врачом. Не знаю, для чего собственно существуют врачи, но безусловно не для того, что он со мной проделывал. Щиколотка и так болела у меня изрядно, и совершенно не обязательно было выворачивать мою ногу кверху пяткой. Потом он мрачно заявил, что придется послать меня на рентген и что завтра он вышлет за мной машину скорой помощи. Завтра утром — это как раз тогда, когда, наконец, должна приехать мадемуазель Барбора. Вы догадываетесь, каково мне было и, надеюсь, извините меня за то, что я наотрез отказался от предложения дедушки рассказать мне о своей службе в Италии.