Когда мы после обеда уходили в лес — дедушка, доктор Влах, Барбора и я — тетя стояла на террасе и пыталась попасть в открытое окно Милоуша печеной картошкой. Действительно это ей удалось, но Милоуш испортил ей удовольствие, появившись у окна и выбросив небрежным движением картошку вон.
На опушке леса дедушка предложил нам разделиться на две группы. Таким образом мы найдем больше грибов, чем нашли бы оставшись в купе. Доктор Влах с улыбкой сказал, что это добром не кончится, потому что все мы перессоримся из-за того, кто пойдет с мадемуазель Барборой. По мнению дедушки, это могло бы кончиться даже хуже. Ведь на свете были уже войны из-за женщин, по красоте не годившихся Барборе и в подметки. В конце концов, мы решили метать жребий.
Сначала мы обдумывали, каким образом это сделать, и Барбора сообщила, что у нее есть спички. Она повернулась к нам спиной, и было слышно, как она отламывает головки спичек. Потом она сказала, что те, которые вытащат спичку без головки, пойдут вместе, а те, что с головкой — тоже пойдут вместе. Спички будем тянуть по старшинству.
Дедушка некоторое время притворялся, что никак не может решиться, а потом вытащил спичку без головки. Когда тащил спичку доктор Влах, я изо всех сил старался внушить ему вытащить такую же спичку как у дедушки, Я так усиленно об этом думал, что это было написано у меня на лице. Дедушка на меня посмотрел и рассмеялся. Доктор Влах закрыл глаза и вслепую схватил одну спичку, потом, как будто раздумав, выпустил ее и схватил другую. Она тоже была без головки. Мое желание исполнилось, и продолжать жеребьевку не имело больше смысла. Потом мы распрощались. Дедушка с доктором Влахом пошли по направлению к „Святому“, а мы с Барборой направились к нависшей скале, называющейся Балкон. Через несколько мгновений оба старика исчезли с глаз.
В первый раз мы были одни. Мы молча шли лесом, и мной овладевало какое-то смущение. Я не мог избавиться от мысли, что мадемуазель Барбора не в восторге от результата жеребьевки. Может быть ей приятнее было бы пойти с дедушкой или с доктором Влахом. Естественно, это меня огорчало. Я объяснял себе это тем, что у нее уже был плохой опыт с назойливым Милоушем, но ведь со мной ей нечего было бояться. Она ведь знала, что вести себя как победитель женских сердец типа Милоуша я не был способен.
Мы шли медленно, чтобы не натруждать мою не совсем еще поправившуюся ногу. После дождей лес был полон влаги, свежести и благоухания. мы поднимались через небольшие, нагретые солнцем вырубки и время от времени поворачивались, чтобы поглядеть, виден ли еще дедушкин дом. Потом Барбора нашла первый гриб и совсем по-детски обрадовалась ему. Она разговорилась и снова стала такой же милой как утром.