Конечно же, никто никак за эту смерть не поплатился. Да и оправдательный документ у тюремщиков имелся железный — заявление прокурору. Уверен, не будь такого документа, результат был бы тот же самый. Безнаказанность. Мало ли зеков умирало по тюрьмам своей или не своей смертью. Кстати, упомянутая женщина-врач, майор медицинской службы, как мне тогда показалось, старуха, приблизительно в те же дни проводила и мне искусственное кормление и лечение. И впечатление о ней у меня осталось однозначное: какой же она добрый человек!
Вскоре стала известна вся история гибели Толика Пионера, и я постепенно смирился с тем, что и как произошло, принял в себя и эту боль. Тем более что сразу после суда оказался в том же самом брезентовом мешке, прозванном смирительной рубашкой, где чуть было не задохнулся. Уже без сознания вертухаи вытащили меня из пыточного мешка с вывернутой стопой левой ноги и растяжением сухожилия в локтевом суставе правой руки. Я отчаянно сопротивлялся, когда меня засовывали в грязный мешок, не понимая, зачем это вертухаи творят со мной. Впрочем, подробнее я расскажу об этом в следующем рассказе. Каждый раз, охромев, меряя шагами небольшой прогулочный двор и поднимая глаза, я натыкался на качающийся, словно казнённый на виселице кусочек дерева. Он напоминал и маятник каких-то роковых часов. Уже не было в живых того, кто соорудил этот маятник, а он продолжал колебаться, отмеряя уже чьё-то, другого, время. И вид этой доминошки вызывал у меня неизменно щемящую тоску, которая обволакивала меня и захватывала полностью.
Странно, минули уже десятилетия, но стоит мне представить ту доминошку под жестяным «намордником» спецкорпуса, и это видение снова ввергает меня в отчаянье, и я чувствую себя таким же беззащитным под напором окружающих сил Зла, ощущая упругую непреодолимость существующих в воображении тюремных стен, за которыми могу вновь очутиться в любой момент в нашей всё ещё беззащитной стране, но ощущаю и холодный, сырой будоражащий весенний ветер с Миасса и торжествующий крик петуха с того берега.
Это был воскресный день…
Это был воскресный день,
И я не лазал по карманам:
В воскресенье отдыхал — вот мой девиз.
Вдруг свисток — меня хватают,
Обзывают хулиганом,
А один узнал, кричит: «Рецидивист!»
Брось, товарищ, не ершись,
Ну а кто рецидивист,
Я понятья не имею.
Это был воскресный день,
Но мусора не отдыхают,
У них есть план: давай, хоть удавись.
Ну а если перевыполнят,
Так их и награждают,
На вес золота там вор-рецидивист.
Это был воскресный день,
Светило солнце, как бездельник,