Но если б только эти поборы довлели над работягой, а то лично бригадиру — дай. Через него же взятку для зека-начальника — тоже дай. Для вольняшки-мастера, от которого закрытие нарядов зависит, — обязательно дай. Иначе, хоть помри в карьере, положительных показателей не будет. Нарядчику, если хочешь из «плохой» бригады в «хорошую» перейти, — дай. Каптёрщику — дай. Хлеборезу за тебе же недовешенный кусок — дай. Сушильщику валенок — и то дай… А что работяге от полученных на руки ста рублей остаётся? С червонец. Однако даже эти не ахти какие деньги — великое подспорье, если их с умом истратить на хлеб, сахар, маргарин. По блату можно и кое-какие деликатесы достать. Но они для блатных. А я, как и все, давлюсь в зверской очереди к зарешёченному ларёчному окошечку, за которым колдует у весов, невидимых покупателю, продавец, зек-расконвойник. Обирала разбойничьей квалификации, с которого, впрочем, тоже тянут дань ненасытные и разнузданные блатные и наглецы-начальники, такие же наши «хозяева».
Об этом чуде-ларьке я частенько вспоминаю здесь, на «штрафняке» денег нам не дают — борьба с картёжной игрой. Зачисляют заработки на личный счёт. Это для работяг — хорошо. Но денег в зоне — полно. Их присылают из других лагерей — блатным, на прокорм. Проносят через все шмоны в таких местах, куда не заглянешь.
Домашние посылки, правда, если ты не отказчик от работы, не сачок-лодырь, не нарушаешь лагерный режим, а постоянно выполняешь нормы, тебе могут выдать. Раз в три месяца. Или в полгода. По усмотрению лагерного начальства. В нашей мужицкой бригаде, кому присылают, выдают. Кроме Аркашки. За то, что с начальством глотничает,[191] посылки назад отправляют.
А ведь он зря качать права не будет, не тот человек. И если уж сцепился с начальством, значит, за справедливость, за кровное зековское. Но бригадники не обносят его домашними подарками. Этими деликатесами и ужинают бугор Аркашка и культорг Иван Васильевич. Кто он, Аркашка, толком никому неизвестно, говорят финн по национальности. Якобы фронтовой разведчик. За что сидит? Тоже вопрос. И фамилия у него вовсе не Тетерин. Словом, сплошная загадка. Шакалы, полураздетые и босоногие, — всё с себя в карты спустили — из бригады аля-улю из дальних углов наблюдают горящими глазами за тем, как, неспешно беседуя, двое «аристократов» смакуют нелагерную еду. От созерцания которой они, крысятники и ложкомойники, тягучей слюной исходят — давным-давно отвыкли. А многие и не знают, что это такое. Потому что всю жизнь по детдомам, колониям, тюрьмам и концентрационным лагерям скитаются. Пинают их словно замёрзшие конские катыши по обледенелой и кривой дороге.