Правда, Генка Гундосик, он же несчастный Балерина, оказался отважнее меня: бросил открыто вызов преступному миру. И не верится, что надзиратели втолкнули его по ошибке в прогулочный двор, который стал ему эшафотом. Возможно такое? Да. Хотя бы поэтому нельзя верить начальству. Очень вероятно, если казнь произошла в действительности, что надзирателей подкупили. И ещё: Генка мстил за свои унижения, глумление над его человеческим достоинством. За то, что его растоптали, превратили в лагерную грязь. Я не хочу никому мстить. Зачем мстить, когда есть закон, суд. Я — не суд. И не имею права наказывать кого-либо. А сопротивляться злу — надо. Иначе оно, зло, может сплотиться и поработить всех нас.
Ведь преступный мир и есть то самое зло. В тюрьме и лагере он фактически всех — или почти всех — поработил. Но этого преступному миру мало, он такой же режим террора, грабежа хочет установить и на воле. Свидетельство тому — откровения пахана Чёрного. Всё, что он тогда, во время расправы надо мной, молол — бред. Так же, как и мои предположения о захвате верховной власти блатными. А пахан Чёрный во время толковища со мной на «Камушке» сказал: вы, быдло вонючее, думаете: выскочите на волю и не будете нам положенную долю давать — будете! Фраера поганые. И на воле мы вас заставим, что положено, нам отдавать. Мы и там будем хозяевами.[233] Ты не думай, что нас в тюрягах и зонах гнут, так мы на воле ничего не можем. У нас свои люди и в Кремле есть. Усатый пахан[234] — тоже наш.
Какая наглая клевета! Чёрный вовсе за дурака меня держит, хвастун безумный. В Кремле — свои люди! Усатый пахан! Как только посмел он великого вождя всех народов так обзывать! Как свою ровню! Лишь совершенно сумасшедшему человеку может такое взбрендить: фанатичный уничтожитель всего и вся злобный Лёха Обезьяна; клоун, рядящийся под образованного человека, а по сути — преступник и садист Коля Интеллигент; кровавый злодей, убийца Адик Чёрный — все они и им подобные выродки станут нашими начальниками? На воле? Язык не поворачивается сказать — вождями. Это — бред!
Если б они, действительно, вдруг захватили верховную власть, что, конечно же, абсолютно невозможно,[235] то страна наша погибла бы неминуемо, потопленная в народной крови. Но такого глумления над людьми и представить невозможно. Однако бороться с ними, кто называет себя преступным миром, необходимо. Как? Разве нельзя объединиться и сокрушить эту жалкую и наглую шайку насильников и бандитов? Почему же этого никто не сделал? И даже не пытается сделать. Почему лагерное начальство фактически не борется с бандитами по-настоящему, чтобы искоренить всю эту заразу. С её звериными законами и прочим античеловеческим бредом. С воинствующим паразитизмом. Если кто и противостоит им в нашем лагере, так это ненавидимый всеми, и работягами в том числе, опер. Впрочем, и среди работяг много убеждённых, прогнивших насквозь преступников. Они-то и поддерживают блатных от имени работяг. Это — питательная среда преступного мира.